Мужество повседневного труда... Неброское, нешумное. За него ведь тоже дают ордена. Это геройство, пусть и особого, небоевого толка: уйти не вспышкой подвига, но гореть десятилетиями, на жилах, через «не могу».

Впрочем, о подвигах и орденах Владлен Николаевич не думал - не до того было. Своя страна на руках. Надо работать.

А в этот поздний предпраздничный вечер «особой» группе было над чем потрудиться: появились успехи. Именно так, во множественном числе! Поэтому в кабинете у генерала сегодня царило приподнятое настроение.

Пили горячий крепкий чай с лимоном и хрустели вездесущими сушками. Потом порученец занёс две больших блюда с бутербродами: прибыл белёсый, в мелкие дырочки сыр, пахучая варёная колбаса и, половинками - необычно сочные котлеты.

– Мои, - с потаённой гордостью поведал капитан в ответ на молчаливо задранные брови шефа, - лося на майские завалили под Мгой, двухлетку. Жена ведро накрутила.

Потом он вышел, и разговор по делу возобновился.

– Наглец он, конечно, каких мало...
– Блеер шумно хлебнул из стакана и пристукнул по столу кулаком: - Пойти на передачу прямо на Лубянке, под окнами Комитета... Редкостный наглец.

– Это неплохо, - Витольд покивал каким-то своим мыслям, - пониженное чувство опасности, бесшабашность... Такой вполне может и сам нарваться.

– Только ждать мы не можем, - хмыкнул генерал, потом разочарованно цыкнул и воскликнул: - И ведь второй раз ему при оперативной съёмке повезло! Как знал, что плёнки через неделю смоют.

– Может и знал, - пожал плечами Минцев, - я уже ничему не удивлюсь.

– Знал, не знал...
– по привычке проворчал Блеер, шелестя документами.

Перед ним в папке лежала невысокая стопочка листов - результат работы десятков, если не сотен, людей. Никакой удачи, только методичный, хорошо организованный труд.

Письмо, добытое в Риме оперативником Маркуса Вольфа, породило в СССР целую лавину последствий, стоило лишь заподозрить по стилю изложения «Сенатора» в качестве возможного его отправителя. Всё было «в масть»: и характерная информационная насыщенность текста, и некоторые обороты, узнаваемые даже в переводе с итальянского, а также привычка автора к многоуровневому структурированию аргументации, в результате чего логика изложения достигала в своей убедительности почти математического уровня.

И морщился как от зубной боли Андропов, пытаясь найти способ донести до Брежнева новость поизысканнее, и перо его продавливало бумагу сильнее обычного, выводя на сопроводиловке пакета повелительное «Георгий, ищи СРОЧНО!».

Крутили от известной даты доставки послания в Рим: Джулио Грассини созвал срочное совещание кризисного штаба вечером шестого марта, значит, скорее всего, информация выпорхнула из СССР или утром того же дня, или, если взять с запасом, на день-два раньше. Рыли, конечно, по разным направлениям и с перестраховкой, но не заметить спешного утреннего вылета Палумбо из Москвы Комитет не мог.

Версия сразу стала приоритетной. Подняли данные стационарных постов наблюдения, записи телефонных разговоров, и довольно быстро восстановили достаточно немудрёные его перемещения по городу в предшествующие дни.

Оставалось понять кто и где...

Искали подозрительных пассажиров из Ленинграда. Оперативники прошлись по билетным кассам и прошерстили корешки. Нудная механическая работа - одна из многих, которую надо было сделать.

Повезло? Да нет, «порядок бьёт класс».

Просмотр списков позволил выявить странность: некий подросток Вася Крюков так хотел в тот же день вернуться в Ленинград, что запасся сразу несколькими билетами из Москвы. Собственно говоря, на него бы и так обратили внимание: летающие в одиночку подростки - редкость, но тут сомнений было мало:

– Он!
– в радостном азарте хлопнул по списку Жора, - роем, парни, роем!

Зимний пожар в квартире Крюковых, «сгоревшее» свидетельство о рождении, по которому в марте взяли билет? Стопроцентное алиби у подростка на ту дату? Сосед по креслу в самолёте уверенно не опознает на фото?

– Конечно, маловероятно, но надо, - сказал тогда Блеер, - отбейте молнии во все кассы и отделения транспортной милиции относительно действий при предъявлении свидетельства о рождении Василия Крюкова. Вдруг сглупит...

И вот следствие свело маршруты Палумбо и «Васи Крюкова»: воскресенье, храм Людовика Французского - именно там они были в одно время в одном месте.

– Наглец, - повторил Блеер, - да я сколько в столовой рядом обедов съел!

– Не девушка, - задумчиво отметил Минцев, - шатен, от четырнадцати до восемнадцати, без особых примет.

– Самыми глазастыми оказались прихожанки, - у Витольда на губах проскользнула тонкая улыбка, - кстати, на католической службе объект вёл себя уверенно, показал хорошее знание обрядности.