Затемнили лица, притупили страсти.

Добавили решительности и смелости, от которых заговорить, останавливаясь уже около его машины, я первой смогла:

— Глеб, я слышала про дело врачей.

— Кто ж у нас о нём не слышал…

— У тебя поэтому другая фамилия?

— Фамилия у меня матери, — он, разворачиваясь ко мне и вглядываясь, ответил помедлив. — Вика, мамина подруга и владелица «Иконы» — это модельное агентство, ещё в далёкие времена решила, что Глеб Измайлов звучит лучше, чем Потоцкий.

— Нам ты не рассказывал про агентство и вообще…

И вообще, получалось, ничего он нам — мне! — не рассказывал.

И обидно это было.

— Я не знал как, — плечами Глеб пожал выразительно, обошёл меня, чтобы на припорошенный снегом капот присесть. — Хорошо. Я не хотел. Честнее звучит?

— Не знаю.

— Мне неплохо платят, но, знаешь, это не тот вид работы, которым тянет хвастаться. По крайней мере, меня никогда не тянуло.

А Карина?

Она знала? Ей ты рассказывал? Или… очень даже модельной внешности Карина тоже там работала? Она… она ведь упомянула какую-то Викторию! Я помнила, я запомнила тот чёртов короткий разговор до последнего слова.

И узнать это, наверно, следовало.

Вот только синие, запыленные тихой порошей, сумерки всю важность и значимость этих вопросов скрали себе, оставили совсем другое.

То, что спросилось, находя ледяные пальцы Измайлова, тихо:

— А мед? Из-за отца пошёл?

— Он всегда хотел, — спорить он не стал, лишь добавил, объясняя многое и сжимая мои пальцы в ответ. — Сегодня рассматривали ходатайство об условно-досрочном. Отказали.

— А… дальше что будет?

Я, пристраиваясь рядом с ним, спросила осторожно.

Что будет с ним? С нами?

Что сказал ректор?

— К общему знаменателю они так и не пришли, — Измайлов, повернув ко мне голову и так знакомо приподняв бровь, отозвался с едва заметной иронией. — Послезавтра в расширенном составе, комиссией, будут думать, что же со мной делать.

Отчислять.

Или в академ отправить.

Третьего тут было не дано.

[1] Глюк’oZa «Свадьба»

[2] Эльбрус Джанмирзоев, Александрос Тсопозидис «Бродяга»

Серж смотрит на меня сквозь прищур длинных и фиолетовых ресниц, склоняет голову то вправо, то влево. И взгляд его до жути сосредоточенный и серьёзный мои нервы прожигает. Толкает поёрзать на архаичном диване, который лишь на двоих рассчитан.

Изогнут.

И «тет-а-тет» он называется.

Аурелия Романовна, услышав удивленное восклицание Ивницкой, ей об этом подробно рассказала, прочитала лекцию про мебель девятнадцатого века. Похвалила, что усадить нас с Гариным лицом к лицу во время интервью придумали.

Интересная задумка.

Особенно, если круг, снимая нас, описать.

Смонтировать.

И… и вдумчиво-оценивающий взгляд Сержа меня всё же нервирует. Чувствуется, что прикидывает он более медленный и мучительный способ убийства, которое за слегка подпорченный макияж и растрепанные волосы мне уже невозмутимо и мрачно пообещали.

Так и сказали, вырастая в мраморно-белоснежном и местами малахитовом огромном холле дворца браков: «Вскрою».

— Как думаешь, — тишину, тревожно давящую на мою голову и психику, я нарушаю первой, завожу глубокомысленный разговор, — все очень удивятся, если рассказать, что по не праздничным дням ты судебник?

Прям целый судебно-медицинский эксперт Сергей Иванович Леванидов.

Одногруппник и приятель Женьки, увлечение и хобби которого не подвергается насмешливым вопросам и критике ещё со второго курса. Вообще, сложно критиковать человека, имеющего чёрный пояс по джиу-джитсу.

— А им кто-то расскажет? — улыбаются мне ласково.

И нежно.

И пару рассказов из его работы я вспоминаю невольно. А распилить черепушку, предварительно сняв скальп, Серж и в прямом смысле слова может. И язык через раскрытую грудную клетку вот этими самыми ручками он спокойно вытащит.

Я видела.

Я знаю.

— Ну… — я тяну многозначительно, прикрываю глаза, чувствуя, как кисточкой, вгоняя в медиативное состояние, по лицу проходятся. — Надо же спасти друзей Савы от фатальной ошибки. А то они, соблюдая традиции русской свадьбы, хотят тебе в морду дать.

— Чего так?

— Да я сама не знаю, — нос, когда по нему легонько стукают уже другой кистью, я морщу выразительно. — То ль никакого понимания моды не имеют, то ль завидуют. Жутко. Пиджачку со стразами. Или столь чудесным накладным ресницам.