Город на две неравные части делила мелкая речка со смешным названием — Ленкораньчай.

— Мост пленные немцы строили, — прокомментировал Рафик, – сразу после войны.

Мост был рамного типа, сооруженный из металлоконструкций, до сих пор служивший верой и правдой.

Когда мы, наконец, добрались до адреса, день близился к концу, багровый диск солнца завис над горизонтом, готовясь оставить город без своего тепла. Даже летом из-за близости гор в Ленкорани темнеет рано, в девятом часу.

Город буквально напичкан войсковыми частями Советской Армии. А что делать — граница близко, а враг не дремлет. Рядом с каждой частью, располагался, военный городок, в котором жили семьи офицеров. Городков было целых четыре. Они назывались «площадками».

Стас жил на четвертой «площадке» от Танкового полка.

Его папаня, бывший майор и «зампотех», после увольнения в запас устроился главным инженером в рыбхоз.

Я угодил прямо к ужину.

Стол был накрыт во дворе под широкой кроной дерева, которое, как я позже узнал, называлось дамирагач — железное дерево.

Мы со Стасом обнялись, как давние друзья и он представил меня родителям.

Отец Стаса — кряжистый квадратный мужик, похожий на татарина (татарином он и оказался), с хитрыми глазами на красном, заросшем пегой щетиной лице и красными же кулачищами. Говорил Марат Рамазанович мало, между словами сопел, но быстро организовал гостеприимство и пригласил меня отведать «чем бог послал».

Бог в тот вечер, послал семье Сафиных: консоме из дикой птицы и кастрюльку шашлыка из осетрины. Свежайшие лепешки чурека, помидоры и пряные травки лежали грудами. Ради воскресного вечера стол украшала бутылочка водки, а посреди всего изобилия на невзрачной миске с отбитым краешком антрацитно поблескивала горка черной икры с воткнутой столовой ложкой — бери и накладывай. На десерт, разрезанный арбуз.

Мать Стаса — Ольга Николаевна, русская женщина лет сорока, сухая, жилистая, с молодыми ясными глазами, беспокойная, тут же побежала в дом и вернулась со столовым прибором для гостя. Разлили водку, мужчинам по полной рюмке, хозяйке чуть-чуть. Марат Рамазанович сказал лаконичный тост:

— За знакомство!

Выпили и приступили к трапезе.

Вкуснотища, я вам скажу, необычайная — чуть язык не проглотил. Бульон был вкуснейший, а шашлык нежнейший. Черную икру я раньше пробовал, но видно та была несвежая — с местной вкус не сравнить. Я сожрал две столовых ложки и больше брать постеснялся. Да и Стас не дал долго рассиживаться, он оказывается собирался на танцы.

Стоит ли говорить, что мне уставшему после долгой дороги в дюнах, да еще и обильно поужинавшему, никаких танцев, разумеется, не хотелось. Даже думать про них желания не было, но не отказывать же новому другу.

Дом офицеров, сокращенно ДОФ, — находился на главной площади, которая, как и все центральные площади городов СССР, носила имя Ленина. Но это официально. Между собой же местные жители называли её Площадью фонтанов. На неё выходили фасады зданий всех важнейших учреждений: банк, почта, райком партии, ДОФ; и сюда же, выходил забор военного гарнизона.

Немного поодаль, через дорогу, находился Дом интеллигенции, имеющий функции источника азербайджанской культуры, но не в обиду оной, особой популярностью у населения он не пользовался.

Итак, молодые люди, то есть мы, дымя сигаретами, прогуливались, можно сказать, фланировали, или даже — совершали променад по Ленкоранскому Арбату.

Одеты молодые люди (не я) были по тогдашней ленкоранской моде — в нейлоновые рубашки и в брюки-клеш.

Июньский воздух был напоен запахом цветов и молодой листвы, а по поводу слуха можно было сказать, что птицы и насекомые разошлись в этот час не на шутку.

Дом офицеров выглядел помпезно — огромное трехэтажное здание с колоннами. Фасад был отделан гранитом и мрамором. Если бы не советская символика на фронтоне, в сумерках его можно было принять за античный храм.

Внутри, на первом этаже располагалась анфилада из нескольких залов. Первый — самый большой и пустой служил танцплощадкой, следующим шел зал для заседаний с открытыми галереями на уровне второго этажа, и далее большой зимний кинозал.

Летом кино крутили в летнем кинотеатре, в парке за ДОФом. Сегодня шли «Джентльмены удачи» и народ валил валом.

На втором этаже размещалась библиотека и еще какие-то культурные учреждения.

Всё это рассказал мне Стас, который в детстве был завсегдатаем библиотеки и начитанным пацаном.

Так в чем же причина популярности ДОФа и такого наплыва местных мужских особей?

Здесь, как везде и во всем, «шерше ля фам» — ДОФ посещали свободные русские девушки, в то время как азербайджанские барышни, в основном, как это не дико на пятьдесят пятом году Советской власти, соблюдали устои шариата.