Шрифт:
– Ох, женщины, – психует врач. – Как же сложно с вами. Надя, позови мужа пациентки. И укол приготовь.
Через пару минут в палату возвращается Свят. Ловлю взгляд мужа. Он какой-то странный, и теперь я понимаю, что именно это меня и вывело из равновесия.
– Свят, – хватаю его за руку, – всё хорошо? Скажи мне…
Муж настороженно кивает, но я чувствую, что-то недоговаривает. Смотрит, как будто боится моей реакции, ждёт чего-то, а не пойму, чего.
– С Богдашей всё в порядке, скажи? – не отпускаю его взгляд, чтобы не смел соврать.
– Богдаша? – лицо Свята вдруг озаряется улыбкой. – Так ты решила его назвать? А мы его с твоей мамой то зайчиком, то котиком называем.
От сердца резко отлегает. Значит, жив мой крошка.
– Почему зайчиком? – тоже невольно начинаю улыбаться.
– Я был уверен, что ты имя придумала, и ждал, когда придёшь в себя, чтобы сообщить об этом, – взгляд его снова становится глубоким и… виноватым? Или, мне кажется?
– Как ты себя чувствуешь? – гладит моё лицо трепетно.
Нежность поднимается к мужу. Я ведь так люблю его и всегда мечтала подарить ему сына, хоть он и был против изначально.
– Ещё не поняла.
– Машка, – вдруг подаётся вперёд Свят, смотрит открыто и ранено. – Как же ты меня напугала, – зажмуривается, прижимает мою ладонь к своей небритой щеке.
Только сейчас удаётся его рассмотреть внимательно. Похудел, лицо осунулось, небритый, уставший, под глазами залегли тени.
Ловлю его эмоцию. От этого и мне становится нестерпимо больно. Знаю, потерять меня – это был его главный страх, поэтому всё и было так сложно.
– Прости меня, – шепчу, глядя ему в глаза. – Но я не могла поступить иначе…
Тяжело сглатывает, отводит глаза. Вижу, в нём всё ещё живёт протест по поводу моего решения. И нам придётся вернуться к этому разговору. Но не сейчас.
– Почему Богдан? – уходит от тяжёлой темы Свят.
– Всё просто. Бог нам дал этого ребёнка. Бог его будет хранить. И я…
– И я…, – отзывается муж. – Он необыкновенный, – вижу в его глазах нежность. И меня ею плавит тоже. – Спасибо тебе.
– Ты рад? – замирает у меня в груди от щемящих чувств.
Я ведь так боялась, что Свят не примет малыша, будет и дальше видеть в нём только угрозу моему здоровью.
– Я рад, – кивает уверенно.
Чувствую, эмоций за этими словами стоит немало, но не могу пока понять их оттенков.
– Покажи мне его, пожалуйста.
– Сейчас.
Муж достаёт телефон, листает там что-то, а потом подносит ко мне экран.
И я замираю от трепета и счастья.
– Боже! Какой хорошенький, – начинаю всхлипывать.
Рассматриваю внимательно крохотное личико, волосики, ручки.
– У него твои глаза, – с тёплой улыбкой произносит Свят.
– А брови и волосы твои, – поднимаю влюблённый взгляд на мужа. – Я так мечтала об этом, – начинаю всхлипывать чаще.
– Тише, не плачь, – вытирает слёзы с моих щёк костяшками пальцев. – Поправляйся. Ты нам всем нужна, – дрожит его голос от эмоций. – И ещё. Я тебя очень-очень люблю. Чтобы ни случилось, помни об этом, моя Ириска, – и снова этот раненый взгляд.
И между нами висит что-то… О чём Свят как будто хочет сказать, но не решается…
В этот момент в палату возвращается медсестра.
– Так! А что за слёзы? – выговаривает строго. – Нельзя вам волноваться. Хорошие эмоции для вас сейчас не менее опасны, чем плохие. Всё! Что же вы, муж. Вас позвали, чтобы успокоили, а вы…
– Он успокоил, – заверяю я, нехотя выпуская руку мужа из своих пальцев.
– Ладно уж. Но теперь всё! Полный покой!
Категорично выпроваживает Свята, ставит мне укол. Лекарство начинает действовать быстро, унося меня в сон.
Я почти счастлива, и перед глазами у меня мой самый красивый на свете малыш.
Вот только неприятным туманом поднимается внутри вопрос: что же хотел сказать мне муж?
Глава 18.
Выхожу из палаты жены и иду по коридору, совершенно не понимая куда и зачем…
Я в шоке? Да, блять, я в шоке…
Мне хочется стечь по стенке от порхающего в груди облегчения, что Маша жива, дышит, говорит, улыбается…
Я снова напитан до краёв её эмоциями. Вижу, всё ещё любит, всё ещё есть между нами тот магнетизм, который соединил когда-то, но…
Есть между нами и то самое жирное “но”, которое она… забыла?
Судя по её реакции, похоже на то. И это очень противоречиво…
Выхожу на улицу, поднимаю глаза к хмурому небу.
– И как это понимать, зачем ты так сделал? – бормочу тихо.