На самом деле, я плохо представляла, что такое дети. У меня в голове была красивая картинка с розовощёким малышом. Мне по определению казалось, что он будет меня любить.

На самом же деле жизнь оказалась намного прозаичнее. За красивой картинкой живёт множество проблем.

Но главное, сейчас я понимаю, что такое решение я не имела права принимать в одиночку.

Но… Сделанного не воротишь.

Получается, я своей ложью толкнула мужа к краю.

И да, после последних событий я могу понять, как бушующие эмоции заставляют совершать глупости.

Я могу понять, как случилась измена. Но… понять и простить – разные вещи.

И я вдруг понимаю, что Свят ведь тоже не простил меня. Так? Или я ошибаюсь?

Беру в руку телефон, набираю его номер. Первый раз за много дней я звоню мужу сама. До этого он всегда делал это сам, но наш разговор сводился к отчёту о состоянии сына, не более того.

– Маша? – настороженно отвечает Свят. – Что-то случилось?

– Со мной всё хорошо, если ты об этом.

– У нас тоже порядок. Малой спит.

– Я хотела задать тебе один вопрос. Важный.

– Слушаю.

– Я много думала обо всём, что произошло. И… Ты говорил, что был зол на меня за мою ложь, тебя разрывало оттого, что ты не можешь ничего изменить.

– Да, это так, – звучит его голос устало.

– Скажи, ты смог меня простить?

Воцаряется долгая пауза.

Он молчит, а я не тороплю его с ответом.

Мне кажется, мы бесконечно долго сидим так, слушая дыхание друг друга.

– Я не знаю, что ответить на этот вопрос, – наконец признаётся Свят.

– А ты подумай, – прошу я. – Это важно.

– Это как-то должно повлиять на твоё решение? – настороженно спрашивает он.

– Нет. Это должно повлиять на твоё решение. Потому что проблемы у нас обоих, Свят. Я готова признать, что вина за всё случившееся лежит на нас обоих. Некоторые твои поступки я могу понять, некоторые – нет. Но понять и простить, это не одно и то же. И раз уж мы решили вскрыть нарывы обид, то нужно не забыть то, с чего всё началось.

– Ты права. И если смотреть под таким углом, то сейчас я уже спокоен. Но это только потому, что у меня на руках сын, и ты жива. А стоит подумать о другом исходе, и снова топит гнев.

– Ты бы согласился на ещё одну мою беременность?

– Нет! – рявкает он. – Ни за что.

– Вот видишь, ты всё ещё не готов слушать и слышать меня. А значит, отправной точкой наших проблем стало не моё решение забеременеть, а то, что ты погряз в своих страхах и ставил их выше нашей семьи. Подумай об этом. Подумай о том, что мы задолго до моей беременности перестали слышать друг друга. Иначе ты бы смог понять, почему я отчаянно захотела ребёнка и сделала всё тайно.

Слышу тяжёлый вздох.

– Я подумаю об этом, Маша. И я очень рад.

– Чему? – хмурюсь.

– Тому, что ты созрела для взрослого разговора.

Жду возвращения Свята и сыночка из больницы. Почему-то волнуюсь. А ещё, я вдруг понимаю, что скучаю. Конечно, пытаюсь убедить себя, что скучаю за сыном, но правда в том, что Свята я хочу видеть не меньше, чем Богданчика.

Чтобы хоть чем-то себя занять, берусь за готовку. Конечно же «для себя». Все эти долгие дни, наполненные моими душевными метаниями, я практически ничего не готовила. А сейчас я мариную утку с яблоками и отправляю в духовку. Варю картофель для пюре. Свят всё это просто обожает.

Ну и я. Утка слишком жирная, а вот печёные яблоки из начинки я с удовольствием съем.

Режу салат. Заправляю майонезом. Чёрт, я не люблю майонез. Но… уже вот так.

Раздаётся звонок в дверь.

Открываю. Приехали.

– Вас отпустили раньше? – перехватываю у Свята автолюльку с малышом.

– Да. Мы очень хотели домой, – устало улыбается муж.

Богданчик спит. Несу люльку в детскую. Аккуратно достаю сыночка, снимаю с него тёплые вещи. Малыш кряхтит, причмокивает пухленькими губками, раскидывает в стороны ручки, но не просыпается.

– Пусть спит, – шепчет сзади Свят.

– Мне кажется, он поправился, – смотрю с теплом на сына, невесомо поглаживаю его румяную щёчку.

– Аппетит у него отличный.

Выходим из детской, останавливаю глаза на муже.

– А вот ты похудел, – брякаю зачем-то.

Это правда. Выглядит Свят уставшим, глаза покрасневшие, черты лица заострились.

– Я бы поспал, – вздыхает. – Ночью малой опять капризничал.

– Да, конечно.

– Я могу лечь в нашей спальне? – смотрит пристально.