Только вот теперь сцена спасения златовласки виделась мне в ином ключе: покушение было как раз на принца. А это значило две вещи. Во-первых, ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах я не должна оказаться на крыше арки в то время, когда у наследника и Змея будут заканчиваться их пробежки. Во-вторых, быть в это время с Одри! Потому что нужно обеспечить себе надежное алиби уже сейчас. Ведь когда все случится, будет уже поздно.

– В час аметиста, сегодня, – меж тем отозвался Рик, тем вернув меня в реальность.

Принц, которому это приглашение явно не понравилось, отреагировал тут же:

– Боюсь, сегодня не получится, – сухо отозвался наследник. – Меня вызывают во дворец для…

Он не договорил и осекся, посмотрев куда-то мне за спину. Я обернулась и увидела, что рядом с расписанием стоит она… Главная героиня.

Вот так! Это в моей прошлой жизни Вселенная была весьма ленива на совпадения. А здесь же всем правил сюжет, так что я даже почти не удивилась такой встрече. Ведь для чего нужна злодейка? Чтобы оттягивать внимание принца, а еще время: не приведите вышние силы, дракошество уйдет раньше и не столкнется случайно с Одри! Ну и традиционно для моей роли я должна была строить козни или хотя бы досадовать, что весь интерес Ричарда переключился на мою так называемую соперницу.

К слову, принц, едва рядом появилась Одри, преобразился. И не только он. Даже света вокруг как будто прибавилось. Словно там, за окном, кто-то приказал клонившемуся к горизонту солнцу вернуться обратно. И светило вынужденно подчинилось, осенив пепельную макушку высочества своими лучами так, что та засияла.

А от самого высочества во все стороны словно растекся невидимый флер обаяния и харизмы, который заставлял всех вокруг чувствовать себя особенными.

Щеки Одри порозовели под взглядом Ричарда, а затем и вовсе стали пунцовыми, когда героиня на вопрос высочества: «Что случилось?» – призналась, что немного запуталась в кабинетах и не знает, куда идти. Надо ли говорить, что наследник тут же предложил проводить златовласку до нужной аудитории. Она смущенно согласилась.

Мне на занятие было в ту же сторону, Хант, видимо, решил не оставлять друга одного, так что мы пристроились за этими светлыми головами двумя мрачными тенями. Рик молча хмурился, буравя взглядом спину то принца, то Одри и все чаще задерживаясь на последней.

«О чем Змей сейчас думает?»

Так некстати вспомнился наш с ним утренний разговор. И это заставило меня нахмуриться.

Рик тогда ясно дал понять, что предан короне. Весь. Без остатка. Так что для меня не останется и малой толики. И наверняка в Одри он видит потенциальную угрозу для наследника. А значит, будет проверять ее, на что бесполезно потратит драгоценное время.

Поэтому я выпалила:

– Это не она.

– Ревнуешь?

Мы произнесли это одновременно, и оба словно запнулись об услышанное. Таким неожиданным оно было. Даже остановились посреди полупустого коридора.

– Что значит «не она»? – спросил Рик, и меж его бровей на лбу появилась морщина.

– Я ее проверила. Она не наемная убийца, – пояснила я и в свою очередь уточнила: – А при чем здесь ревность?

– Какая ревность? – Удивление Змею далось особенно хорошо. Сто баллов из десяти.

– Ты спросил «ревнуешь»? – напомнила я.

– А… это… Ерунда, вырвалось.

– Риквар-р-р-р, – прорычала я не хуже любой драконицы.

Хотя, по чести, со стороны наверняка именно так оно и выглядело: сначала я безмятежно беседовала с принцем, а потом появилась Одри и… вот эти двое уже идут впереди, а я, хмурая, за ними. Ну точно настоящая соперница и злодейка! Все по канонам.

От этого я помрачнела еще больше. Впрочем, как и Хант, который, стиснув зубы, вынужденно ответил:

– Мне показалось, что ты и принц… – Змей оборвал сам себя, а затем решительно выдохнул и произнес: – В общем, я идиот. А мой дракон, как выяснилось, жуткий собственник… Прости, – закончил Змей и виновато улыбнулся. Да так, что у меня внутри что-то екнуло.

Очень захотелось улыбнуться Ханту в ответ, но я взяла себя в руки и напомнила Рику о дивном:

– Послать записку Тиану тебе тоже твой дракон посоветовал?

– Нет. Это было наше с ним общее решение, – ответил Змей, и его губы сжались в линию, а скулы заострились.

– Зачем? – хмуро поинтересовалась я и посмотрела на Рика исподлобья, чувствуя себя той самой темной силой, которая уже посерела от черной злости.

– Затем, что я, как недавно выяснилось, тот еще собственник и эгоист, которому, оказывается, хочется, чтобы одна девушка никому больше, кроме него, не оказывала знаков внимания.

– А если она будет? – уточнила, начиная закипать.

Я ненавидела две вещи: ограничение свободы и контроль. И то и другое успешно совмещало мое начальство в лице канцлера: клятва верности не давала порой сказать и лишнего слова, а наблюдение… Да в печенках оно у меня сидело! И в сумке тоже. Виверн, словно почуяв, что я о нем вспомнила, завозился, так что пришлось прижать торбу рукой.