Как и мы?

Мы заходим в переулок и как будто оказываемся в другом мире. Здесь темно и безлюдно.

— Пока я заинтригована.

— Подожди. Мы почти на месте.

Макс ведет меня к металлической двери и звонит в звонок. Через несколько секунд нам открывает высокий мужчина. Откуда-то позади него звучит приглушенная музыка.

— Привет, Роб!

— Какими судьбами! Рад видеть!

— Взаимно!

Макс поворачивается ко мне.

— Это Роб, мой хороший друг. Роб, это Полли.

— Привет, Полли.

— Пришли за хорошей музыкой?

— Именно!

— Тогда вы не ошиблись дверью! Прошу.

Роб приглашает нас жестом войти.

Макс поворачивается ко мне. Его усмешка и огонь в глазах — восьмое чудо света.

— Ну что, готовы услышать то, что снесет вам крышу.

— Еще бы!

— Тогда добро пожаловать.

Роб отходит, а Макс тянет меня внутрь. Потом заглядывает через плечо и подмигивает

— Надеюсь, ты любишь джаз!

Глава 14.

Музыка льется как мед и растекаясь по маленькому темному залу, наполненными какими-то невероятными, словно из прошлого людьми, обволакивает меня.

Я не свожу взгляда с высокого худого контрабасиста, ловко перебирающего толстые струны. Макс наклоняется к моему уху, и я слышу его томительный баритон так идеально вписывающийся в окружающую нас атмосферу.

— Тебе нравится?

Я даже не смотрю на него. Моим вниманием целиком и полностью овладели музыканты на сцене. Мне хочется смеяться и плакать, настолько это потрясающе.

Через мгновение я все же поворачиваюсь лицом к Максу и встречаюсь с его изучающим меня взглядом. Он улыбается. Он снова улыбается, а я снова не могу игнорировать тот факт, что эта улыбка убивает меня. Я недолго думаю и, наконец, говорю:

— Спасибо.

Он протягивает руку через маленький круглый столик, только условно разделяющий нас.

— Ты отлично вписываешься!

Если бы я была ледяной фигурой, я бы растеклась в лужу. Но я это я. Так что я не нахожу ничего лучше, чем улыбнуться и опустить глаза.

Мы замолкаем и сосредотачиваемся на меланхоличном соло трубы. Я украдкой смотрю на Макса. От его кожи отражается мягкий свет. Внутри меня растет что-то большое и теплое. Все эти глупые эпитеты про согревающее чувство в груди, про расплавленный шоколад и бабочек в животе — все это сейчас происходит со мной. И будь проклят тот, кто скажет, что эти фразы ничего не описывают!

Я просыпаюсь посреди ночи, когда Макс крепко спит. Его умиротворенное лицо притягивает еще сильнее, чем когда он бодрствует.

Все это какой-то странный до жути сладкий сон. И мне все это нравится.

Осторожно, чтобы не разбудить Макса, я встаю с постели и иду на балкон. Теплая тихая ночь встречает меня стрекотанием сверчков и цикад. Я опускаюсь в плетеное кресло и поджав ноги, прячу нос в большую рубашку Макса. Она пахнет так же, как он. Чем-то мягким и теплым. Запах, от которого словно возвращаешься в далекое прошлое, наполненное приятными мелочами.

Я закрываю глаза и глубоко вдыхаю этот запах.

— Не спится?

Голос Макса не пугает меня. Кажется, что я заранее знала, что именно в этот момент он появится за моей спиной и спросит именно то, что и спросил.

— Я тебя разбудила?

— Нет, я хотел обнять тебя, но получилось обнять только твою подушку.

Мне смешно и жутко приятно. Макс садится на соседнее кресло и хитро улыбаясь похлопывает себя по колену, подзывая меня.

— Здесь немного прохладно. Не знаю как тебе, но мне точно нужно обо что-то греться.

— Хочешь использовать меня в качестве грелки?

— Предлагаю использовать в этом качестве себя.

Я смеюсь и переползаю на колени к Максу. Он крепко прижимает меня к себе и притягивает для поцелуя.

— Тебе очень идет моя одежда. Не хочешь ходить так всегда?

— Думаю меня могут понять неправильно.

Мы тихо смеемся. Макс гладит мои бедра и покрывает мягкими осторожными поцелуями мое приоткрытое плечо. Я смотрю на горизонт, где гладь воды сливается с темным ночным небом.

Заметив мой взгляд, Макс показывает указательным пальцем на небо.

— Видишь там три звезды, образующие треугольник?

— Да.

— Смотри на нижнюю звезду слева.

— Смотрю.

— Эта звезда называется Денеб. Это хвост лебедя, созвездия Лебедь. Смотри.

Макс берет мою руку и взяв его в свою, обхватывает пальцы, оставляя только указательный и проводит невидимую линию.

— Это голова.

Он снова рисует по небу моим пальцем.

— Здесь крылья, видишь?