— Раздавлена? Да забей, Полли! Думай в свою пользу!

— Это как?

— Ну смотри!

Пегги зачем-то очищает стол перед собой и с видом Наполеона, расчерчивающего на карте свою стратегию, говорит:

— Вот ты. А вот он!

Я правая ладонь, а Макс левая.

Конечно, левая, какая еще!

— Он подумал, что ты станешь очередным его завоеванием, а ты…

Она резко накрывает правой рукой левую. Я даже слегка пугаюсь.

— А ты сделала это первая. Ты его поймала, а не он тебя.

Я закатываю глаза.

— Чушь какая-то. Кажется, из-за беременности ты немного отупела.

— Да, это тоже.

Мы смеемся, а потом как-то согласованно замолкаем и смотрим в пустоту между нами.

— Я соврала про пожарного.

— Правда?

— Да.

— Зачем?

— Не знаю. Хотелось представить каково это, влюбиться.

— Это ужасно.

Пегги поворачивает голову и смотрит на меня серьезным, редко используемым ею взглядом.

— Ты его любишь?

Я вздыхаю и качаю головой.

— Слишком мало времени прошло, чтобы делать такие заявления, не находишь?

— Нет.

Я смотрю на нее с немым вопросом.

— Помнишь, мама рассказывала про то, как в первый раз увидела папу?

Я киваю с улыбкой на лице.

— Он отдал ей последнюю в магазине банку арахисовой пасты, когда подумал, что она тянется за ней.

— Хотя она тянулась за шоколадной.

— Но взяла арахисовую.

Мы вместе вздыхаем.

— Мне бы тоже хотелось, чтобы кто-то отдал мне последнюю банку арахисовой пасты.

— Только у тебя аллергия на орехи.

— Ну и что. Я бы просто хранила ее.

— Да… Я тоже.

–

Спустя два месяца я все еще живу у сестры. После очередного дня работы с Шарли я возвращаюсь в ее квартиру.

Пегги, не церемонясь, встречает меня вопросом:

— Слушай, не подумай, что мне не приятна твоя компания и …

Он опускает взгляд вниз, где Гудрон точит когти об ее диван.

— …. и твоего кота. Но ты вообще собираешься возвращаться домой?

— Да, конечно. Немного позже!

— Думаешь, он придет к тебе?

— Он не придет.

— Зачем тогда ты здесь прячешься?

— Я…

Я не знаю. Может быть, потому что мне не хочется оставаться одной. Или потому, что в глубине души я надеюсь, что он будет искать меня. Преодолеет все трудности, найдет меня и скажет, что все не так, как выглядит.

Боже, я хочу убить себя за эти сопливые фантазии!

Пегги закатывает глаза.

— Понятно.

— Что тебе понятно?

— Ничего.

Она разворачивается и идет на кухню. Я бегу за ней.

— Что тебе понятно?

— Какая разница! Ты ведь все равно будешь все делать по-своему!

— Если тебе есть что сказать — просто скажи.

— Не хочу ранить твои чувства.

— Можно подумать, тебя это когда-то волновало.

— Ну да, ты права. Тогда слушай!

Я сажусь на стул и смотрю на сестру.

— Во-первых, прекрати эти страдания. Не могу больше видеть твою унылую физиономию!

— Ну, спасибо!

— Серьезно! Ты портишь эмоционально поле моей квартиры. Хочешь здесь жить — не страдай больше суток. Первое правило этого дома.

— С каких пор у твоего дома есть правила?

— С тех пор, как твоя задница здесь поселилась.

Она переводит взгляд на Гудрона. На этот раз он точит когти о ковер.

— И этот монстр. Ему нужны какие-то кошачьи варежки! Не кот, а шредер.

Я подхожу к Гудрону и беру его на ручки. Он сладко мурчит и трется о мой подбородок мокрым носиком.

— Никакой он не монстр. Он лапочка.

— Короче!

Пегги встает в позу воина. Широко расставляет ноги и в какое-то мгновение мне кажется, что сейчас она начнет громко кричать и высовывать язык, исполняя новозеландский боевой танец хака. Но она решает продемонстрировать только самое начало этого боевого ритуального танца.

— Тебе пора.

Она выкатывает из-за двери мой чемодан и демонстративно достает ручку.

— Вот. Я все собрала.

Я поджимаю губы. Язык моего тела явно говорит, что я что-то хочу сказать.

— Я серьезно, Полли. Ты должна вернуться к себе и жить обычной жизнью. Он не объявился. Значит тоже живет своей жизнью. Ты достаточно пострадала, пора вернуться в строй.

Не знаю почему я вообще к ней пришла. Моя сестра самый не эмпатичный человек.

— Ладно.

Я подхожу к чемодану и хватаю его за ручку. Гудрон отталкивается от меня и приземляется на пол.