«Сволочь!» — стиснула Лена зубы, чтобы обуздать злость, когда вспомнила о том, как сама когда-то попала под бомбежку. Вспомнила кровь и смерти. Жалеть немцев было нельзя. Потому что они явно были не люди. Иначе вряд ли бы они могли так легко убивать, невзирая на пол и возраст.

Лена так часто представляла себе, как увидит этого молодого немца, что растерялась, когда перед ней предстало совсем другое лицо. Светловолосый мужчина был тоже красив. Но его голубые глаза успели потускнеть под чуть опустившимися веками, а лицо избороздили морщины. Они залегли глубокими складками у носа и рта, разбегались тонкими лучиками от глаз и пересекали высокий лоб. Этот мужчина чем-то был похож на того, что видела Лена на карточках, но все-таки это был не он.

— Господин фон Кестлин… Иоганн, — поправилась Биргит, когда мужчина недовольно поморщился от этого обращения. — Это новая служанка. Русская. Ее зовут Лена. Лена, это господин Иоганн фон Кестлин, брат баронессы. Ты будешь ему прислуживать.

— И зачем она мне? — спросил Иоганн. — Мне достаточно Войтека .

Лена перевела взгляд с немца на Войтека , который стоял за коляской, и обнаружила, что тот внимательно рассматривает ее.

— Войтек не может делать уборку должным образом. А еще у него полно работы во дворе и в гараже. И он не умеет читать на немецком.

— А этот воробушек может? — иронично спросил Иоганн, откидываясь на спинку коляски и пристально разглядывая Лену. — Я всегда говорил тебе, Гиттхен , что твое доброе сердце станет твоей бедой. Аннегрит должно быть в ярости из-за твоего выбора.

— Насколько я успела понять, Лена свободно говорит на нашем языке, Иоганн. Советую тебе теперь помнить об этом в ее присутствии, — ответила на вопрос деловито, но в то же время мягко Биргит, игнорируя остальное.

— Значит, вы говорите на немецком языке?

Лена даже не сразу поняла, что Иоганн обратился теперь именно к ней. Тон его голоса так и остался мягким, без резких приказных ноток, с которыми разговаривали Биргит и баронесса. И это вежливое «Вы»… Опомнилась только, когда получила легкий тычок от Биргит.

— Говорю, — коротко ответила Лена и добавила по тихому требованию Биргит: — Мой господин.

— Где вы изучали наш язык?

— В школе.

По сути, это не было ложью. В училище Лена действительно изучала немецкий язык в качестве иностранного. О том, что в их доме поддерживалось изучение языка, на котором когда-то говорили бабушка и дедушка, она предпочла умолчать. Ей не хотелось иметь ничего общего с немцами. Даже малой капли общей крови.

— Значит, в ваших школах очень хорошее образование, — резюмировал фон Кестлин с улыбкой. — Вы читать и писать умеете? Знаете еще какие-нибудь языки?

— Французский, но хуже. И немного английский, — зачем-то похвасталась Лена, словно желая показать, что они совсем не дикие азиаты, как их называли немцы на бирже труда.

— Я поражен. Гиттхен , ты привела в наш дом удивительную птичку, — с улыбкой произнес Иоганн. А потом подал знак Войтеку , чтобы тот подвез к распахнутому в сад окну.

— Главное, чтобы она хорошо работала, — резко заметила Биргит. — Оставляю ее в твое полное распоряжение. До ужина она мне будет не нужна. Если что-то понадобится, просто позвони, и Войтек …

— Я знаю, Гиттхен , — мягко прервал Иоганн. — Не переживай. Ты можешь смело оставить меня с этим воробушком. Не откусит же она мне голову.

— На твоем месте, Иоганн, я не была бы столь уверена, — ответила Биргит и пристально посмотрела на Лену, чтобы убедиться, что понимает каждое слово. — Она совершенная дикарка, как нас и предупреждали. Типичная русская. Не смотри на ее внешность. За красивым лицом скрывается далеко не ангел.

— Я думаю, что справлюсь с ней, — заверил экономку фон Кестлин.

Лене показалось, что в уголках его губ мелькнула улыбка при этих словах, сводя на нет серьезность фразы. Но Биргит поверила этим словам, кивнула и, погрозив напоследок пальцем Лене, вышла вон вместе с Войтеком .

— Какая суровая, да? — пошутил Иоганн, едва они с Леной остались одни. — Могу обращаться на «ты»? Сразу хочу сказать, что я не такой сильный и грозный, каким могу казаться со стороны. Даже на прогулку не могу отправиться без помощи. Так что тебе не стоит меня бояться, Воробушек.

— Я не боюсь, — вздернула подбородок повыше Лена, стараясь изо всех сил выглядеть бесстрастной и не показать своего волнения этому немцу. Не страха. Потому что она вовсе не боялась его, а наоборот — почему-то чувствовала к нему симпатию, что немного злило. Может, он напомнил своей беспомощностью маму? Оттого и хотелось быть с ним помягче.

— Я бы подремал, говоря откровенно. Прогулка меня всегда вгоняет в сон, — продолжил Иоганн. — Если ты сможешь вывезти коляску на балкон, то я был бы благодарен тебе. Если нет — не страшно, посижу у окна. Тут тоже солнечно.