— Если быть откровенным, то мне вообще насрать на то, что он оценит, а что нет.

— Зря. Если собираешься встать прочно на ноги и крышевать рыбные местечки, тебе стоит прислушиваться к папе.

— А мне кажется, что это вообще не должно тебя касаться. Ты слишком сильно стараешься. Успокойся. Я иду к нему не о делах базарить.

Я давно перестал быть нежным. Все чаще замечал за собой некую жестокость. Даже сейчас я мог говорить с ней как-то помягче, но не получалось. Димка Поляков умер. Не знаю, в какой момент это произошло. Может, тогда, когда ударил Витька? А возможно, на рукомойнике, когда бил Тушкана. Но сердце больно сжалось, потому что я лгал сам себе. Я умер в тот момент, когда Леха сообщил об отце. Тогда и появился Поляк.

Я был намерен во что бы то ни стало стать авторитетом. И плевать на то, что из деревни. И начхать на тех, кто был более продуманным. Я знал, что у меня все получится. Я буду получать то, чего хочу, и неважно, какой ценой мне это будет доставаться.

— Все, готов, можем идти, — обнял красотку и резко дернул за платье, потянув на себя.

Та с готовностью приоткрыла рот, подставляя пухлые губы. Обхватив зубами нижнюю, слегка оттянул и языком провел по ее зубам.

— Ты издеваешься? — голос девчонки охрип. — Дим, ты с ума сводишь.

— Это моя реплика. Придумай свою.

Так же резко, как притянул, оттолкнул от себя и открыл дверь.

— Двигай, — грубо как-то, но мне все равно. — Пунктуальность, забыла?

Инга поежилась под моим тяжелым взглядом. Я взял ее за руку и краем глаза заметил, как нервно она сглатывает, губы кусает, а затем и щеки изнутри. Отца боится или меня? Или сразу обоих?

Нет. Хватит. Нужно как-то прийти в себя и перестать срываться. Она заслужила, конечно. Но если я хочу семью, то так быть не должно.

В доме Геворговича играла музыка. Поиграв бровями, взглянул на невесту. Та схватила тонкими пальцами кулон и, крепко сжав, пожала плечами.

— По идее, гостей не должно быть, но у отца случаются неожиданные визиты. Может, что серьезное?

— А музыка на кой хрен? Еще и кавказская какая-то.

— Армянская, — подмигнула Инга. — Делает вид, что почитает традиции.

Позвонив в дверь, облокотился о дверной косяк. Я еще не успел туда войти, но мне уже было скучно до зевоты.

Дверь открыла мать Инги, Ольга Аркадьевна. Миловидная брюнетка лет сорока пяти. Выглядела она гораздо лучше моей матери. И это было объяснимо. Салоны красоты, модная стрижка. Волосы явно крашенные плюс хороший макияж. Не броский, но довольно заметный.

— А вот и моя девочка, — женщина обняла дочь, и я заметил на ее руке свежий кровоподтек.

Интересно, откуда у нее это украшение? Самвел ручонки распускает? А что, это все объясняет. Жену колотит, а сам телок молодых потрахивает. Собака сутулая.

Мы вошли в гостиную, и я слегка замедлился. Нагло развалившись на стуле, возле Геворговича сидел Игорек и гаденько мне улыбался.

— А ты что тут забыл? — я даже не поздоровался с остальными. — Ты не в курсе был, что я приеду?

— Как же не был. Я в курсе всего, что происходит. Я работаю с Геворговичем.

— Да ладно! А что делал у Рустама?

— Почву пробивал. Послали убедиться, что вы для нас не конкуренты.

— Рот заткни и не вякай, — тихо, но довольно доходчиво попросил Игоря седой мужчина.

Я видел его в день нашего дембеля. На своей первой и пока единственной сходке.

— Вечер добрый, Поляк. Я Гена Большой. Не так давно встречались. Ты присаживайся, не стесняйся.

Геворгович как-то взгляд потупил, хотя находился в собственном доме.

— Самвел, объяснить не хочешь? — Гена обратился к родственнику. — Ты сявок к пацанам посылаешь? А основания? И главное — никакого страха.

— За дочь волнуюсь, — Самвел вдруг осмелел. — Она с ума по этому парню сходит. Для того и послал Игоря, чтобы убедиться, что девчонка не попадет в переделку.

Но я знал, что армянин лжет. Врет, сука, и не краснеет.

— Ты так больше не делай, — улыбнулся Большой, который отлично понимал, что забота о дочери — лишь предлог. — Тут только я решаю, кому и с кем работать.

— Па, ты перегибаешь, — вдруг влезла в разговор Инга. — Я давно не маленькая девочка. Не нужно этой гиперопеки. Я в хороших руках. Правда, Дим?

— Не девочка во всех смыслах! — заржал Игорь, уже изрядно набравшись и вдруг осмелев.

Тот, что буквально вчера выплюнул собственные зубы прямо на грязный асфальт у моего дома.

— Скажи, красивая, чем я тебе не угодил? Шмотье? Да не вопрос! Рыжье? Охапками вместо цветов!

Он взглянул на кулон на ее шее и брезгливо хмыкнул.