Шрифт:
– Я никому не делала зла. В чем я виновна? Говорю Вам, как на исповеди.
– Ты должна прийти в церковь исповедоваться…
– Исповедоваться после таких ночей с Вами? …Наши свидания…
– Какие наши? …Ах да! Наши…
– Со мной… тебе… Вам… было хорошо?
– Нет-нет! Ты не должна слушать того, кто придет к тебе, даже если скажет, что от меня. Ты слышишь меня?
– Да, – ответила она, немного помедлив, но глаза ее блеснули от каких-то мыслей. – Прежде позвольте спросить….
Но он не слышал ее последних слов, ускорив шаг до такой степени, что она заметно отстала и стала путаться в длинных одеждах. Это ее так расстроило, что она просто закричала ему, чтобы он остановился – он вернулся к ней, присел на одно колено, и разорвал внизу подол ее платья. И вновь, в который раз он ушел вперед, громыхая сапогами по мощеной камнем дороге.
– Где же все люди? – оглянулась она.
Но город молчал, затаившись, в предчувствии недобрых вестей.
Глава 54
Перед охраняемыми воротами она вцепилась в его руку, и тогда он остановился. Но сделал это, чтобы сказать всего пару слов:
– Мы выйдем через лаз в стене, тогда нас не заметят…
Всю дорогу она искала повод спросить его о пути, по которому они шли. Но глубоко в душе ей хотелось узнать другое, и лишь когда далеко позади скрылись из виду последние сторожевые башни, Кристина сбивчиво заговорила:
– Люди перестали Вам верить, они не ходят в церковь. Они хотят натравить на Вас инквизиторов… А Вы… делаете вид, что ничего не произошло…
Он молчал, поощряя ее взглядом на продолжение разговора. И она продолжала:
– Вы перед кем читаете обедни? Перед теми, кто поносит Вас последними словами, кто тычет в Вас пальцем как в чудовище?
– Я призван помогать людям в их вере…
– Нет!
– Да!
– Нет!
– Пойдем! Мы должны успеть!
– Зачем Вы бродите ночами по городу?
– Подожди…
– Они же убьют Вас!
– Ты уверена, что это я. Некоторым даже утопленник в сутане привиделся…
– Да постойте же! – перебила его Кристина. – Вот! Посмотрите!
Она развязала тонкий платок на шее, и он увидел пятно, как отпечаток дубовой коры.
– Это сделали Вы! Вы забыли, да?! А это было вчера. Я все ждала, что Вы вспомните.
Он стоял, как вкопанный, молчал. Наконец, пробурчал:
– Я на такое не способен… Я еще в здравом уме! К тому же вчера мы не встречались…
– Вы сошли с ума! Вчера Вы были у меня в той комнате, из которой забрали меня сегодня. Вы приходили ночью и ночью ушли!
– Кристина! Успокойся! Меня вчера не было. Я понимаю, в это трудно поверить. Я все объясню, я все объясню. Я не мог…
Она свернула на поляну, мелким шагом побежала вперед. И с налетевшим ветром ему послышались ее слова:
– Вы любите меня или нет?!
Он решил, что это искажения звуков, но тем пристальнее вглядывался в ее движения. Она бежала, пока не рухнула в траву.
…И вновь его сильные руки подняли и закружили ее над землей, и горячие губы стали страстно целовать. Его сладкие ласки были так приятны… Она пришла в сознание и увидела перед глазами щекочущие стебли травы, она лежала на земле, и не могла вспомнить, как она здесь очутилась. Веселая большая семья муравьев в это время путешествовала по ее лицу, и видимо не ожидала тоже оказаться на земле, как до этого Кристина. Священник сидел в отдалении, повернувшись к ней спиной. Все привиделось или приснилось…
Потом они снова шли узкими тропами, глубоко уходящими в лес. Среди цветов, в колыхающейся траве, заводили страстную любовную песнь перепела. И трава переливалась изумрудными огоньками. А лес молчал, умеряя пыл ветряного гула и птичьего щебета. И как знать, может, лес уступил право вести разговор священнику. В жизни наступают мгновения, которые нужно почувствовать. Это когда приходит время твоего выбора. И священник понимал, что теперь, с этого мига, в смертельной схватке с НИМ, начинается его партия.
Он понимал и благодарил эту маленькую хрупкую девчушку, что падает в обморок, но которая открыла ему глаза на дьявольские ухищрения.
«Значит, любовь к человеку открывает глаза! Дьявол приходит к тем, у кого глаза закрыты. ОН не щадит жертв. ОН всеяден. И в этом ЕГО слабость. ЕМУ надо насладиться смертями и заблуждениями людей, муками и страстями. ОН любит свой театр порока и мучений… И в этом тоже ЕГО слабость. ОН слаб духом!»
После этих размышлений ему стало намного легче, будто открылось новое дыхание. И он вдохнул полной грудью лесной воздух и удивился, что пропала тяга к кашлю.