Мистер Престон переместил свой вес, просунув одну руку мне под голову и снова схватив меня за волосы, в то время как его другая рука переместилась под мою рубашку к одной из моих грудей.

Я задрожала под его холодными пальцами, но выгнулась ему навстречу, пока он массировал мой сосок большим пальцем. Это было так хорошо, мне было так хорошо.

Я протянула руку и обхватила его по всей длине, чувствуя, каким твердым он был только от наших поцелуев. Но он отдернул мою руку.

Озадаченная, я остановилась.

— Сегодняшний вечер не обо мне — прошептал он мне на ухо.

Прежде чем я успела осознать это, его рука переместилась к поясу моих спортивных штанов и остановилась там. Его пальцы прошлись по коже под ней.

Черт, я промокла насквозь только от этих прикосновений, тогда как бы это было, если бы…

— Раздвинь для меня ноги, Эйви.

Я замерла. Никто никогда раньше не просил меня об этом, не говоря уже о том, чтобы трогать меня еще глубже. Но я хотела этого, так сильно хотела, чтобы он прикоснулся ко мне.

Мои поцелуи стали более требовательными, более дикими, и я позволила этому случиться, открываясь для него.

Он не терял времени даром. Вместо этого его пальцы нашли именно то место, в котором я больше всего нуждалась. Его средний палец обвел вокруг моего самого чувствительного места, вызвав у меня хриплый стон, что только побудило его сильнее надавить.

Я выгнула бедра, не в силах ждать, и он понял. Его палец нашел мой вход, но он не скользнул внутрь, пока нет. Сначала он хотел поиграть со мной, подразнить меня.

— Такая влажная для меня — прошептал он, его голос был мягким, как масло.

Я открылась ему шире, мое бедро прижалось к его члену.

Я резко вдохнула, когда почувствовала его палец внутри себя. Это было так непривычно, так интенсивно, и я хотела большего.

Он позволял ему скользить внутрь и наружу, становясь все более жадным с каждым толчком. Его большой палец массировал мой клитор и сводил меня с ума. Мое дыхание участилось, пока кульминация не стала приближаться, как предвестник экстаза.

— Иди за мной, маленькая соплячка. — Он добавил свой безымянный палец, надавливая кончиками на точку, которая безмерно разжигала мое вожделение.

Боже, он был так хорош в этом. Его толчки ускорились, покалывающие ощущения в нижней части моего живота становились все сильнее.

— Да — выдохнула я.

***

Александр

Эйвери была такой чертовски тугой. Она чувствовала себя прекрасно, ее стоны были самой сладкой мелодией.

Маленькое чудовище прижалось бедром к моему члену, потирая его при каждом своем движении. Если бы у меня было меньше самоконтроля, я бы давно кончил. На самом деле, у меня вообще не было самоконтроля. Она была недоступна, и все же я лежал там, слушая ее стоны, наслаждаясь ее влажностью на своих пальцах и шепча ее имя.

Другой рукой я схватил ее каштановые кудри и потянул за них именно так, как ей это нравилось. Она нуждалась в этом, нуждалась во мне, а мне нужно было чувствовать ее. Только один раз, сказал я себе, а потом мы остановимся навсегда.

Я протолкнул свои пальцы глубже в нее, надавливая на то место, которое могло свести ее с ума. Точно так же, как я свел ее с ума там, в лесу, когда она пробудила во мне хищника, заставила меня погрузиться в свои первобытные инстинкты и выследить ее. И это было так хорошо.

Или, когда я выманил ее из комнаты, чтобы поиграть с ней. Я мог бы овладеть ею прямо здесь и сейчас, и все же я отстранился, даже тогда боясь ее темно-зеленых глаз, их воздействия на меня.

Ее ногти впились в мои бицепсы, когда она кончила так громко, что я испугался, что кто-то нас услышал. Ее мышцы напряглись, сжимая мои пальцы, и я надавил немного сильнее, позволяя ей оседлать эту волну.

— Хорошая девочка — сказал я и вытащил свои пальцы, прижавшись лбом к ее лбу.

Она расслабилась в моей руке, глубже зарывшись в подушку, и я посмотрел на нее в последний раз, запоминая ее довольное выражение, потому что я видел это в последний раз. — А теперь спи.

***

Эйвери

Я никогда в жизни не кончала так сильно. Это было почти как волшебство, его прикосновение было сильнейшим заклинанием. И мы должны были остановиться, ради меня, ради него. Это было обречено на провал, и все же я прижалась к нему ближе, наслаждаясь этим моментом покоя.

Я не была дурой, прекрасно понимая, что завтра, между нами, все вернется на круги своя. Он держал бы дистанцию, и я бы позволила ему, потому что так и должно было быть.

Эта ночь запечатлелась в моем мозгу, как воспоминание о самом напряженном моменте, который я когда-либо испытывала.