Едва мы сняли шубы и переступили порог, Качалов сказал"

– Что ж, сядем за стол.

– А я уже сижу!
– крикнула из столовой Пыжова, нацеливаясь вилкой в "розовую рыбку", как она называла лососину.

Кто не знает, что в гостях самые нудные, самые тягучие те полчаса, что выпадают на вашу долю от появления в доме до "прошу за стол, друзья мои! ".

У наших радушных хозяев (вот хитрецы!) этих тягучих тридцати минут не оказалось - увильнули от них.

– Что ты скажешь, Вася, о моих гадах?
– спросила Пыжова, жуя "розовую рыбку".

Но Василий Иванович вместо того, чтобй ответить на ее лобовой вопрос, как теперь говорится, уже наполнил большие рюмки ледяной водкой, настоянной, как полагается, на лимонных корочках.

Наполнил и улыбнулся своей качаловской улыбкой. Мне приходится употребить этот эпитет "качаловской", "качаловская" потому, что все другие, слишком общие, могут относиться и к одному человеку, и к другому, и к третьему, а качаловская улыбка или качаловский голос - единственны.

Мы чокнулись.

И опять, как позавчера на капустнике в Камерном, случилось то (и это, к сожалению, последний раз в моей жизни), что я подружился с людьми с первого взгляда. Говорю "с людьми", потому что это относилось в одинаковой мере и к Василию Ивановичу, и к Нине Николаевне Литовцевой, его жене, славившейся во МХАТе труднейшим характером.

Хотя я очень боюсь показаться сентиментальным (какое бедствие!), но нет сил устоять против желания разразиться тирадой о душевной чистоте.

Так вот: придешь, допустим, к кому-нибудь на именины. Глянешь - ни соринки! Все сверкает, все блестит. "У меня, мол, чистота, у меня порядок!" А под буфетом, к примеру, пылищи на палец и паутина с дохлыми прошлогодними мухами.

Ну и подумаешь: "Э, дорогая хозяюшка, да ты очковтирательница!"

Нечто подобное бывает и с душевной чистотой. Снаружи все сверкает, все блестит, а как ненароком глянешь в укромное местечко души или сердца и плюнешь в сторону: "Да чтоб тебя черт побрал с такой чистотой душевной!.. Грязь, зависть, недоброжелательство".

А у Василия Ивановича и у Нины Николаевны была настоящая душевная чистота. И чтобы увидеть ее, понять, почувствовать, не требовалось съесть с ними пуда соли. Одной щепотки за глаза было.

– По второй!

Не успели мы эту вторую закусить белым грибком, как Нина Николаевна, прихрамывая, засуетилась, затормошилась. А не суетилась она, не тормошилась, только когда спала. Но и в эти немногие часы, как уверял супруг, подушка у нее под головой "вертуном вертелась".

– Нина!

А она уже что-то размешивала деревянной ложкой в кастрюльке, какой-то салат чем-то поливала, какое-то блюдо солила и перчила. Потом за каким-то соусником потянулась к подоконнику, который служил добавочным столом.

– Нина!

И Василий Иванович для успокоения дал ей шлепок своей большой мягкой ладонью.

В ответ она деловито проскрипела, почти так же, как скрипели половицы в их крохотной столовой:

– Оставьте меня, Василий Васильевич!

Это было имя и отчество Лужского, небезызвестного артиста Художественного театра.

– Теперь мне все ясно!
– сказал Качалов с завидной серьезностью.
– Теперь мне совершенно ясно, кто тебя, Нина, еще стукает по этому месту.

Всем стало весело. Очень весело.

Стоит ли пояснять, что на всем белом свете никто, кроме Василия Ивановича, не стукал ее "по этому месту".

– Господи, - отозвалась со скрипотцой Нина Николаевна, - от вас, Василий Иванович, немудрено и с ума сойти!

А немудрено было сойти с ума только от Нины Николаевны с ее треволненьями и переживаньями, как по большим жизненным вопросам, так и по самым ничтожнейшим пустякам.

Перед заливным судаком в лимонах Пыжова неожиданно задала вопрос, как будто довольно глупый:

– Вася, а как ты считаешь - сделал ты в своей жизни карьеру или нет?

Он, задумавшись на минутку, пожал плечами:

– Как тебе сказать, Ольга... В Америку я ехал во втором классе.

– Понятно!
– кивнула Пыжова.
– И Качалову, значит, жизнь не удалась.

– Подожди, подожди...

– Не выкручивайся, Васенька.

– Гамлета я все-таки сыграл... с грехом пополам.

Нина Николаевна презрительно прыснула мелкими смешками и проскрипела:

– Готово! Уже заразился!