Между тем гость одним быстрым взмахом сбросил тогу, расправил плечи и провозгласил на всю залу: «Ваше искусство мертво!»

«Прекрасная акустика», – отметил сыщик. От раскатистого голоса подпрыгнули даже завсегдатаи дальнего буфета. Если это и сценка, то вряд ли она задумывалась в программе вечера.

Дамы ахнули и в едином порыве вскинули веера. Только блестевшие поверх перьев и кружев глаза выдавали волнение. Митя их, в общем-то, понимал. Избавившись от ненужного хитона, гость предстал перед публикой в костюме Адама. Вряд ли у Адама была возможность усердно заниматься спортом, а визитёр ею не пренебрегал. И не без самодовольства демонстрировал присутствующим отлично развитые бицепсы, трицепсы, четырёхглавые, икроножные и многие другие мышцы, названия которых помнят разве что медики и борцы. Поперёк груди мужчины красовалась надпись: «Хрен вам!»

Хрен, к слову, тоже имелся. Связанный из белой и зелёной пряжи, весьма правдиво повторяющий натуральную форму овоща, он прикрывал одну из выдающихся частей пониже пупка.

Старушка Зубатова в первом ряду, сверкнув рубиновым перстнем, поднесла к глазам лорнет, внимательно рассмотрела гостя и восхитилась: «Милый мой, вы сами это связали? На спицах или крючком? Такие ровные петли, загляденье!»

Мужчина не удостоил её ответом и продолжил свою речь:

– Ваши картины – тлен и прах! Их надо сжечь, их место на свалке истории! В войне прошлого с будущим исход определён! Этой плесени не место в новом мире! В мире, свободном от предрассудков и архаичных правил. Я есть вестник грядущего, живого, бурлящего!

Рычащий голос оратора перекатывался по зале. Из буфетного угла донеслись одинокие жидкие аплодисменты. Женщины стонали: «Ради бога, остановите его!», при этом всем своим видом демонстрируя искреннее желание слушать и смотреть дальше. Мужчины возмущённо перешёптывались, но прервать незваного гостя, а тем более выдворить его с выставки никто не решался.

Митя перехватил умоляющий взгляд секретаря Попышева, но лишь недоумённо пожал плечами: «Я не на службе, разбирайтесь сами».

Попышев, семеня короткими ножками, умчался к выходу.

Разумеется, сыщик мог бы вмешаться. Но внезапная сценка его так позабавила, что он предпочёл побыть сторонним наблюдателем и посмотреть, как эти напыщенные представители богемы сами разрешат конфликт.

– Моё тело – мой холст, – продолжал вещать гость. – Отбросьте стыд и условности, творите легко, играючи, включите фантазию. Я научу вас настоящему искусству.

Мужчина пристально посмотрел на пунцовых дам и игриво им подмигнул. Веера затрепыхались быстрее. Температура в зале стремительно росла.

Наконец в помещение снова вкатился потный Попышев в сопровождении двух городовых. Полицейских встретили одобрительными возгласами. Преимущественно мужскими.

Наручники на мощных запястьях хулигана не сомкнулись. Один из городовых долго и смешно подпрыгивал, пытаясь накинуть покрывало на плечи гиганта, но в итоге просто обмотал ткань вокруг пояса. Мужчина при этом сопротивления не оказывал, а лишь поворачивался во все стороны и широко улыбался.

Когда гостя уводили, сыщик заметил одну важную, но до сих пор не замеченную деталь. Сзади на шее у визитёра красовалась татуировка в виде чёрного квадрата. Та самая, о которой предупреждала Натали Франк.

«А вот и конь», – удовлетворённо подытожил Митя.

– Вы, Язвицкий, тот ещё хулиган. – Митя неторопливо листал пухлое досье задержанного.

Непрошеный гость выставки наотрез отказался надевать многократно стиранную арестантскую одежду и согласился лишь на абсолютно новый комплект. Визитёр сидел напротив сыщика, скрестив мощные руки на объёмной груди.

– Лучше Ильм, – поморщился мужчина. – Ненавижу свою фамилию.

– Она вам подходит как нельзя лучше. Отражает, так сказать, натуру.

Приключения Владимира Язвицкого (Ильма) занимали почти пятьдесят страниц дела.

– Двадцать шесть лет, а такая насыщенная жизнь, – читая, удивлялся Дмитрий. – Что тут у нас? Хулиганство, непристойное поведение, вандализм, нецензурная брань в публичном месте, снова аморальное поведение. Гулял обнажённым по Тверской в одном собачьем ошейнике… У вас проблемы с гардеробом? Не хватает средств на штаны?

– Уж лучше ошейник, чем уздечка и седло. А то и шоры.

– Это вы о ком сейчас?

– Не о вас. У вашей породы всё ещё хуже – к вам мундир намертво прилип, хоть вы его и не видите.

– А вы, значит, свободны от правил и формы.

– Живу в гармонии с природой, – широко улыбнулся Ильм. – В наготе стыда нет, одежда лишь навязанная условность. Я помыслами и телом чист, мне скрывать нечего. Закурить не будет, начальник?

– Не курю. И вам не советую. К чему этот спектакль на выставке? Чем вам художники не угодили?