Роман что-то проворчал, накладывая мне на тарелку самые большие и аппетитные порции.

— Он пытался стереть твоё наследие.

— Всё было не так, — сказала я, когда Роман снова наполнил мой бокал. — Он верил в американскую мечту. Но у всей этой идеи со смешиванием есть тёмная сторона, о которой никто не говорит. Вписаться сюда — значит стать однородным. Большинство великих американских героев на протяжении всей истории были иммигрантами, и люди даже не осознают этого, потому что они так искренне приняли эту коллективную идентичность, что люди забыли, откуда они родом. Поступая так, ты что-то приобретаешь, но и теряешь тоже.

Пока я говорила, Роман перестал наливать и теперь наблюдал за мной с непроницаемым выражением лица.

— Похоже, ты была права, что сменила специальность на политику, — произнёс он наконец.

Подождите. Он знал об этом?

Ну, конечно, он знал.

— Брайан сказал, что ты был моим телохранителем, пока я училась в Колумбийском университете.

— Мой бизнес — это информация.

Это был не ответ.

— Нечто подобное ИТ (информационные технологии)? — почему-то я не представляла его за монитором компьютера.

— Что-то вроде этого. — Он указал на мою тарелку. — Ешь, душенька.

Памятуя о том, чем всё закончилось в прошлый раз, когда я отказалась есть по его заказу, я намазала копченую селедку на кусочек бородинского хлеба и откусила. Смесь ржаного хлеба и сладкого лука взорвалась у меня на языке, и я невольно застонала.

— Боже мой, это так вкусно.

Внезапно я почувствовала зверский голод и откусила ещё кусочек. Затем ещё. Через несколько минут я съела всё блюдо целиком и поднесла салфетку ко рту.

И в процессе поймала взгляд Романа.

Его взгляд был прикован к моим губам, а пальцы так крепко сжимали ножку бокала, что он чуть не сломал её.

Я сглотнула, когда в моём животе, казалось, поселилось облако бабочек.

Казалось, он пришёл в себя. Затем он принялся за еду, и его голос был хриплым, когда он сказал:

— Тебе нужно есть больше. Ты и так слишком худая.

— Это приказ? — я взяла бокал вина, чтобы запить хлеб и, надеюсь, успокоить свои расшатанные нервы.

Он откусил кусочек и проглотил, а я оторвала взгляд от его загорелой шеи и покрытого щетиной подбородка.

— Русские кормят людей, милая. Кажется, мы ничего не можем с собой поделать.

— Когда ты приехал в Америку?

Его серебристые глаза затуманились, когда Роман допил вино и опустил бокал.

— Некоторое время назад.

Ещё один уклончивый ответ.

— Ты ждёшь, что я буду доверять тебе, но ты ничего не рассказываешь мне о себе.

— Неверно, Катя. Я ожидаю, что ты будешь повиноваться мне.

— Слепое повиновение опасно. — Я склонила голову набок. — Твои люди следуют за тобой просто потому, что ты приказываешь, или потому, что ты внушил им доверие?

Роман откинулся на спинку стула, его поза казалась расслабленной. Но я ни на секунду в это не поверила. В Романе Тургеневе не было ничего случайного. Всё в нём было чётким и безукоризненным, от накрахмаленной рубашки до густых чёрных волос с дразнящим оттенком серебра. Он изучал меня, слегка касаясь губами кончика татуированного пальца, и я боролась с желанием съёжиться под тяжестью его взгляда.

— Что бы ты хотела узнать? — тихо спросил он.

Мои губы приоткрылись, и я произнесла первое, что пришло мне в голову.

— Сколько тебе лет?

— Тридцать девять.

Недостаточно взрослый, чтобы годиться мне в отцы. По какой-то причине от этой мысли у меня вспыхнули щёки, и я быстро задала другой вопрос, прежде чем он успел это заметить.

— Как вы познакомились с моим отцом?

Роман постучал пальцем по губам.

— Я отвечу на этот вопрос, но не буду вдаваться в подробности. Ты примешь информацию в том виде, в каком я её предоставлю, да?

Я кивнула, моё тело покалывало от вина и возбуждения от того, что я разгадала часть его тайны.

— Твой отец использовал своё политическое влияние, чтобы спасти меня от тюрьмы.

— Что ты….

— Ах-ах, Катя. Никаких дальнейших расспросов.

— Ты не знаешь, что я собиралась спросить, — я фыркнула.

В его глазах вспыхнуло веселье, которое промелькнуло и исчезло так быстро, что я могла бы его не заметить, если бы не ловила каждое его слово.

— Спроси меня ещё о чём-нибудь, лапочка.