Впрочем, радоваться альбиносу было рано.

– За вашу победу над магами-язычниками я бы хотел поблагодарить Вас отдельно. Это значительный вклад в грядущую реставрацию Саргуз…

«Как если бы все эти смерти значения не имели!»

Освальдо Барбин сложил пальцы рук домиком. Да так, что кремовые перчатки его из лайковой кожи отозвались протяжным скрипом.

Он испытующе поглядел на отца Энрико:

– Однако это вовсе не значит, что впредь Герцогство не нуждается в Священной Инквизиции. Наоборот, каждый воин Света и Тьмы на счету…

Неужели? Армандо Коллеоне и прочих это не касалось? Только мутантов и тех простых смертных, что шли в довесок?

«Да. Слышали бы это павшие…»

И всё же, стоило признать: риторика герцога скорее успокаивала, нежели вызывала волнение. Шанс поправить, что еще можно, у Священной Инквизиции не отбирали – уже хорошо. Уже есть надежда добраться до Альдреда Флэя. Где бы он ни был…

Все страхи Малатесты разом испарились, будто неупокоенная душа в свете восходящего солнца. Однако в то же самое время его разума коснулось противоречие: разница между ним и Армандо Коллеоне была понапрасну упущена из виду. Самым деликатным образом.

И хотя Верховный Персекутор уже знал герцога достаточно хорошо, в суете мирных дней он едва ли мог распознать, в чьих руках находится Юг Илантийского Полуострова.

Так или иначе, мысли альбиноса уткнулись в самую острую, свежую боль его. С надеждой в голосе он промямлил нерешительно:

– Вы хотите сказать…

Герцог Ларданский ненавидел, когда его перебивали подчинённые. Однако из уважения и благоговения перед фигурой отца Энрико, акцентировать внимание на просчёте инквизитора он не стал. Просто поднял мягко руку с растопыренными пальцами и покачал головой, как бы говоря: «Я не закончил».

Верховный Персекутор осёкся и мигом проглотил конец своей фразы: даже если убивать его подопечных не собираются, не в том он был положении, чтобы перечить помазаннику.

– Не существует на свете заболеваний, которые бы не были посланы Светом и Тьмой в наказание за содеянные нами грехи. В этой жизни или в предыдущем воплощении, ибо всё едино. Тенденция каждого отдельного недуга хорошо описана. Болезни же – своего рода земные врата в геенну огненную, уготованный человеку после смерти…

“Да, ещё раз да. Тысячу раз “да”. Только вот эта болезнь воссоздана проклятым Богом Смерти. Богом дельмеев!”

Отец Энрико прищурился, в глубине души поражаясь тому бреду, что изливался из ниточных уст Освальдо Барбина. Кто бы ни растолковывал феодалу Дюжину Столпов, он отличался опасным вольнодумством.

– … Я склонен считать, что с мором, который прокатился по Саргузам, – всё то же самое. Кто бы что ни думал или говорил, правда такова, – продолжал герцог.

Он знал правду, а окутывал всё флёром внеземного рока. Так ему было выгоднее. С ним осталось не очень много людей. Незачем их было повергать в ужас перед лицом Пантеона. Вот только самому Энрико сказки рассказывать было бессмысленно.

Присутствующие оставались в сладком неведении судилища Противоположностей.

– Единственное, эта новая напасть зверствует куда более всеобъемлюще, чем та же лепра, чахотка, гонорея или диарея. Свет и Тьма низвергли заразу на нас вовсе не за то, как неумело мы обращаемся с нашими телами, нет.

Тогда?..

– Он карает нас за грязь наших помыслов, не иначе. Вы не находите?

– Прошу прощения, Ваше Благородие, я не понимаю… – фальшиво пробубнил Верховный Персекутор, шаркая каблуком об ковёр.

Из-за пелены замешательства он и представить не мог себе, как ему «повезло».

– Ну как же! – удивился Барбин, всплеснув руками от негодования. – Я ухаживал за Городом, будто дотошный садовник, что с любовью взращивает благоухающий рододендрон. Но моих усилий, увы, оказалось недостаточно, чтобы внешний порядок в Саргузах привёл и к порядку в головах его жителей. С виду наша жемчужина процветает, но изнанка-то – гниль, да и только. Жаль это признавать.

Знал бы он, что происходит в прибрежных городах Вестании, Кордугала, Бештии, молвянской Дельмеи и Келган прямо сейчас…

– Но как ты ни держи людей в узде, сколько стражи ни расставь по районам, душа неуклонно стремится к греху из соображений низменных потребностей и желаний тела. Или шёпота из Тонкого Мира – всё одно. Это касается всех – от осознавшего себя мага до сироты, который помышляет подрезать чужой кошель. Кому-то удаётся преступить священные писания, а кто-то – лишь сладко грезит, но сути дела это не меняет.

Что вершит судьбу человечества в этом мире? Кто или что угодно, только не они сами. Люди не приближали Седьмую Луну. Не могли знать, чем это обернется. Это была закономерность, которая поставила их в новые условия. Им только и оставалось, что найти своё место в Поломанном Аштуме…