Он подошёл поближе и взял колотый минерал из горки в руку. Ладонь задрожала от колик, пронизывавших плоть, словно лёгкий ток. Магическая сила скорее казалась приятной, нежели отталкивающей. Альдред крутил и вертел химерит, разглядывая его, как дитя. Чувствовал силу, которая словно только того и ждёт, чтоб вырваться наружу, обрести образ.

Непроизвольно он задался вполне резонным вопросом:

– И какой дурак назвал это «Кровью Пророка»? Ничего одухотворённого здесь нет.

Впрочем, божественного – тоже кот наплакал.

Бога Снов никто не спрашивал, но и молчать впредь он не мог. Мелина шептала:

«Знаешь ведь. Всё хорошо, что идёт впрок. Лжи это тоже касается. Их пророк – лишь безумец, который собрал вокруг бредовой идеи таких же сумасшедших. А химерит, как они его называют, – ровно такая же часть природы, как эфир или нектар. Белый или чёрный – неважно. Не больше и не меньше».

«Пантеон как-то замешан в образовании этого минерала?» – осведомился Флэй.

«Не больше, чем в появлении железа», – рассмеялся призрак.

«Химерит ставит на одну ступень магов и обычных людей, а…» – заговорил было Киаф Снов. Бог же заведомо знал, о чем думает его наследник.

«Но не Пантеон», – сразу обозначил Сокофон.

«Им можно убить Бога?» – наглея, осведомился Альдред.

«Киафа – да. Ну а Бога… – Мелина хмыкнула чуть лукаво, – пусть попробуют».

«Я не про себя. И не про нас. Просто примеряю шансы», – стушевался Флэй. Интерес исходил из подсознания без чёткой опоры.

«Шансы чего?» – не понимал Сокофон. Делал вид, по крайней мере.

«Убить ту или иную тварь, если полезет ко мне. Киафа – в том числе», – пояснил Киаф Снов. Он видел перед собой в моменте куда больше врагов, чем есть на самом деле. Во всяком случае, пока.

«Магия – лишь отблеск силы Пантеона. Но да. Всё, что смертно, ждёт Смерть», – многозначительно обозначил призрак.

«Это я и хотел услышать, – заключил Альдред. – Что-то вроде того».

Он отобрал из общей кучи куски руды поувесистее и начал складывать в сумку. Благо, после исчерпавшихся припасов места хватало более чем. Джада всё видела.

Решение Флэя по вкусу ей не пришлось.

– Что ты делаешь?.. – охнула Верде в темноте, сделав шаг ему навстречу с вызовом. – Далеко убежишь с этим балластом чуть что? Или ты, может, без еды обойдешься? На меня всё свалить хочешь? Тоже мне, рыцарь на белом коне…

Флэй посмотрел на неё, как на круглую дуру. Искоса. При этом он сам не понимал, что стал пленником навязчивой идеи, выдуманной на ровном месте. Сдался ей без боя, позабыв напрочь о здравом смысле. Отвернулся, стал докидывать куски руды в походную сумму, говоря твёрдо:

– А мне химерит дороже золота. Герцогу и прочим – тоже, впрочем.

Лишь немногие были способны зреть в корень, просчитывать свои шаги наперёд, не имея в голове чётко очерченных переменных. Мало кто был способен пойти на риск, понадеявшись на авось. Альдред же боялся, что это его единственный шанс дорваться до сверхценного, дефицитного металла. По-своему верно он расценил ситуацию.

Киаф питал твердую уверенность: минерал пригодится.

Если не в обозримом будущем, то многим позже. Главное, дотащить его до победной точки. Остальное значения не имеет.

– Было бы гораздо лучше, если бы мы нашли источники еды и питья, – нудила Верде, скрещивая руки на груди.

– Пока что нужды мы не испытываем. Как припрет, задумаемся. На худой конец, будем жевать лантернумы и собирать по капле грунтовые воды со скал. Чем не выход? – открыто издевался спутник.

– Если до этого дойдет, я тебя съем, – пообещала брюнетка в шутку. – Мяса хватит на несколько дней. Главное, закоптить.

– А вот я останусь голодным. Кожа да кости, – уравнял ставки Флэй.

Девушку его заявление пробило на улыбку. Чёрный юмор – кабы реальностью не обернулся вдруг.

Он взвалил походную сумку на плечо, чтоб оттянутая лямка не мешала, и двинулся вперёд, говоря Джаде:

– Не задерживаемся. Давай поищем выход на поверхность.

Верде покачала головой, видя перед собой сумасшедшего. Даже более тронувшегося умом, нежели она.

Однако другого спутника не было и нет. Ей ничего не оставалось, кроме как пойти у него на поводу. Брюнетка так и не успела укорениться в жалости к себе: где-то далеко впереди слышался лязг, с которым кирка опускалась и раскалывала руду.