Даже голыми человеческими руками Йолль убила бы Лоримара без особого труда — если бы не цепь, ограничивавшая её движения. От первого удара она уклонилась, второй пришёлся в правое предплечье, так что кровь брызнула ей на лицо, к третьему её левая рука уже восстановилась достаточно, чтобы принять его на всю ту же цепь.

Но пока Лоримар пытался нанести ей такую рану, с которой даже сверхбыстрое исцеление не сможет вовремя справиться, Оррик не терял времени. Он сплюнул чужую кровь, выровнял дыхание, сконцентрировался — и выдернул правую руку из прижимающей её к подлокотнику железной скобы, как если бы в его ладони на миг вовсе не осталось костей. Потратил несколько мгновений на то, чтобы справиться с дикой болью, как если бы ему разом вывихнули все суставы в кисти, вновь выровнял дыхание и повторил тот же трюк с левой рукой. Теперь предстояло дело посложнее и поболезненнее — освободить ноги.

Толстый слуга, которого Йолль отшвырнула как куклу в момент пробуждения, был ненадолго оглушён, но до конца не отключился. Неуклюже поднявшись на ноги, он увидел, что делает Оррик, выхватил висящий на поясе длинный кинжал и бросился на него. Оррик извернулся невероятным образом, так что кинжал вонзился в спинку стула и ударил в ответ, выбросив вперёд ладонь, как если бы она была остриём копья. Слуга был обычным человеком. Так что пальцы Оррика вошли ему в шею, прямо под подбородок, до половины, а после этого ему ничего не оставалось, кроме как захрипеть, сплюнуть немного крови, упасть и умереть.

Лоримар всего этого даже не заметил. Как не заметил он и того, что Йолль лишь кажется отступающей, теряющей силы и загнанной в угол его яростными атаками, а на самом деле заманивает его поближе. Как раз в тот момент, когда Оррик почти уже освободил вторую ногу, Лоримар рванулся вперёд, нанося страшный удар, который должен был разрубить Йолль шею, но пришёлся в левое плечо. На миг тесак застрял в кости. К Йолль вдруг разом вернулись силы, которых на самом деле она и не теряла. Правой рукой она успела ухватить Лоримара за запястье. Подтянула к себе. Сейчас у неё не было ни когтей ни длинных клыков, но она в момент доказала, что и без них может вполне буквально вырвать глотку противнику послабее.

Отшвырнув тело прочь и облизнув губы, она обнаружила себя смотрящей на Оррика, который как раз успел окончательно освободиться и встать. Несколько секунд оба провели тяжело дыша и глядя друг на друга. Оррик уже начал было придумывать пошлую полу-шутку, которая могла бы разрядить ситуацию, как вдруг до них донеслись почти совсем заглушённые тяжёлой дверью слова:

— Незримая длань!

После чего дверь с грохотом, треском и скрежетом слетела с петель, как если бы в неё ударили тараном. А за ней обнаружился тот, кого Оррик искренне не ожидал увидеть.

Почтенный Тремекин совершенно преобразился. Нет, физически он остался прежним, не считая жуткой раны на левом боку, видной через разодранный камзол. Но его выражение лица и осанка изменились настолько, что даже в целой, неокровавленной одежде, даже без пляшущих вокруг него потрескивающих колдовских молний, никто не принял бы его за вздорного, но безвредного пожилого дядюшку. Теперь он скорее походил на старого ростовщика пришедшего продавать в рабство семью несостоятельного должника. Оррику редко случалось напрочь ошибаться в людях и иных разумных существах, так что такая перемена в нанимателе изумила его до временной потери дара речи — что с ним случалось ещё реже.

А вот Йолль было не до того, чтобы застывать в изумлении. Она отшатнулась, пытаясь как-то прикрыться — вот только прикрывала она не свои женские прелести, а свои ранения и то, что они затягивались на глазах. Но Тремекин заметил и понял всё. Его правая рука поднялась в колдовском жесте:

— Громовая…

— Постойте! — Оррик быстро пришёл в себя и столь же быстро переместился, становясь между Тремекином и Йолль.

Полурослик не стал заканчивать заклинание, но его рука и сложенные особым образом пальцы остались нацелены в прежнем направлении — прямо Оррику в живот.

— Оррик, если ты как-то ухитрился не заметить, что она оборотень, то я заверяю тебя, что она оборотень.

— Господин Тремекин, я знал это ещё до того, как нас отравили и притащили сюда. Но она невиновна в смерти ваших полуросликов. Их убил Ялар.

— Друг мой, волков и тигров не призывают в суд за конкретных убитых овец, на них охотятся. У меня есть сильное подозрение, что ты сейчас думаешь тем местом, которое пора бы уже было, кстати, прикрыть.

Оррик услышал за спиной у себя звук, подозрительно напоминающий рык ярости и заговорил очень быстро, прежде чем Йолль успеет выкинуть что-нибудь неумное:

— Господин Тремекин, я не пророк и не мудрец, я не знаю, что делать с оборотнями вообще, я воин, я знаю, что Йолль не причинила ни вам, ни мне зла, я знаю что мы с Йолль сражались вместе, и я знаю, что если б не она, я б сейчас может уже лишился вот того, вид чего вас оскорбляет!

Тремекин презрительно фыркнул, но его выражение чуть смягчилось, когда он ответил:

— Видать мир наёмников и искателей приключений действительно не так беспощаден, как мир деловых существ. Ты благороден, Оррик, но ты болван. И поэтому рано или поздно тебе перегрызут горло. Впрочем, это уже твоя проблема. Я тоже не пророк и не мудрец, чтобы наставлять и учить жизни каждого встречного. Пойду, обойду здание ещё разок, по моему счёту пара слуг ещё где-то прячется. Постарайтесь смыть кровь и одеться к тому времени, как мы снова встретимся.