— Приветствую повелителя Тоиспо, — кланяться, как это сделал капитан, когда от дверей представил Оррика своему хозяину, прежде чем остаться за закрытыми дверьми, Оррик был не намерен, но вежливость была другим делом. — Чему я, Оррик, скромный путешественник, обязан вашим приглашением?

Каллакан поглядел на Оррика со своего места во главе тяжёлого стола из красного дерева. Он никак не походил на черноволосых, косоглазых и гладколицых представителей народа атаульо, населявших эти края с незапамятных времён, да и вообще сложно было сказать, к какому он принадлежал народу. Кожа его посерела, хоть и оставалась гладкой, без морщин, а волосы поседели, так что с расстояния он мог бы показаться даже более похожим на анимированный труп, чем его марионетки, если бы не роскошный синий костюм, расшитый серебряными драконами. Но бледные глаза были живыми, внимательными. А исходящее от него давление чувствовалось почти физически. Если до этого ещё было место для сомнений, то теперь стало очевидно — некромант достиг ступени Зрелости, что удавалось лишь очень и очень немногим дваждырождённым. Оррик, с его ступенью Молодости, ощущал себя рядом с ним как крыса рядом с голодной гадюкой.

— Садись, путешественник, — голос Каллакана был сухим и чётким. — Угощайся, если пожелаешь.

Ответом на вопрос это не было, но Оррик решил последовать приглашению. Одна из пары стоявших позади некроманта красивых служанок подошла, чтобы налить гостю вина и только тут Оррик понял, что она тоже была мертва — ни дыхания, ни запаха. Анимация останавливала разложение, ни падальщики, ни насекомые, ни даже плесень, не смели коснуться ходячего мертвеца, если сами не были заражены некромагией, поэтому мертвецы, не успевшие подгнить до того, как их подняли, обычно не пахли ничем. При всём своём самоконтроле, Оррик на миг скривился, но некромант не заметил этого, либо не обратил внимания.

— Приглашением ты обязан людям, которые разными способами доносят мне новости из западных стран. От них я узнал, что некий Оррик-чужестранец, будучи проездом в Зармате, весьма ловко разрешил щекотливую ситуацию, в которой оказался правящий клан. Судьба повернулась так, что мне тоже нужен кто-нибудь ловкий и сообразительный. Мои слуги либо по своей сути лишены инициативы и воображения, либо не обладают нужными талантами. Поэтому услышав о приезде в Тоиспо подходящего по описанию человека, я немедленно послал за тобой капитана Уарту.

— И что же я должен для вас сделать? — Оррик отреагировал на оставленную некромантом паузу.

Каллакан словно бы услышал не тот вопрос:

— За выполнение моего поручения я щедро вознагражу тебя. Серебро, оружие, слуги, что ни пожелаешь. Я не знаю, что ты ищешь на востоке, но если ты собрался пересечь Сапфирное море, то здесь моя награда может оказаться особенно ценной. Никто из людей не знаком лучше с его секретами и опасностями лучше, чем Школа Искажённого Элемента, считающая, что изучение силы, которая когда-то заставила камень течь волнами, подобными морским и спечься в синее стекло, может открыть им секреты ступени Вечности. Я знаком с некоторыми из её старейшин и могу написать тебе рекомендацию к ним.

— Что же до сути моего поручения, для лучшего понимания стоит начать издалека, — некромант аккуратно отодвинул кресло от стола и встал. — Раз моё угощение всё равно тебя не прельщает, Оррик-чужестранец, подойди-ка сюда, я бы хотел кое-что тебе показать.

Оррику ничего не оставалось, как вслед за Каллаканом подойти к одному из высоких окон и выглянуть из него, следуя жесту повелителя Тоиспо.

Форт стоял на окраине жилых районов Тоиспо и с этой его стороны открывался вид на густо застроенную долину серебряных шахт. Даже днём она была подёрнута туманной дымкой испарений, хоть и не так хорошо видной как ночью. Проследив, куда именно указывал Каллакан, Оррик увидел квадратные дворы, окружённые прочными стенами. Среди внушительных куч породы, сваленных на этих дворах, неустанно копошились многочисленные человекоподобные фигуры.

— Не буду утомлять моего гостя всеми техническими подробностями добычи и очистки серебра, — возобновил свою речь некромант, — но ключевой частью процесса является перемешивание среброносной породы со ртутью. Когда акшанцы покорили атаульо и взялись за добычу серебра всерьёз, они использовали для этой работы каторжников и даже пытались приспособить скот, но в основном просто сгоняли рабов из окружающих долин. Чтобы было меньше бунтов, прожившим год обещали свободу. Иногда даже давали её, но учитывая воздействие паров ртути на простых смертных, таким везунчикам сил обычно хватало лишь на то, чтобы вернуться к могилам предков и к этим предкам присоединиться. А восьмибожники со своими ритуалами заботились о душах умирающих и о том, чтобы мысли о мести не задерживали их на этом свете.

Некромант перевёл взгляд с долины на Оррика:

— Ну а благодаря мне, эту работу теперь выполняют те, кто уже мёртв и не может более отравиться, отчего их не надо постоянно заменять. Не стану прикидываться великим человеколюбцем, я просто рационален, но нельзя отрицать, что благодаря моей магии на серебре Тоиспо теперь гораздо меньше крови, да и та принадлежит защитникам старых порядков, либо всякой прочей бесполезной сволочи. И её станет ещё меньше, когда я смогу достаточно укрепиться, чтобы избавиться от старых божков атаульо, сумевших пересидеть акшанскую оккупацию, и их новых жрецов.

Оррик, у которого сложилось впечатление, что некроманту нравится звук собственного голоса и не нравятся возражения, лишь всячески демонстрировал внимание на лице.

— Так вот, что касается «достаточно укрепиться». Любую армию, которую акшанцы и их местные прихвостни, способны привести или собрать, я смету, как метла сметает пыль, в чём они уже убедились. Но в моей магии пока есть слабые места. Она не сильна в выслеживании прячущихся по горам и лесам недобитков. Те в Акше, кто всё ещё не может смириться с потерей их серебряной реки, теперь этих недобитков вооружают и подпитывают людьми. Пока с ними не покончено, мою власть нельзя назвать действительно прочной. И вот тут-то ты, Оррик-чужестранец мне поможешь.