Понятно, что люди его круга и воспитания привыкли к такому стилю общения.

Но порой мне казалось, что он таким образом соблюдал некую дистанцию. Мне же хотелось наоборот поскорее с ним подружиться.

— По моему вы хотите подколоть меня.

— Подколоть?

— Подшутить, звучит иронично, как «вшивый интеллигент».

— Что вы, Саша. У меня и в мыслях не было иронизировать. Наоборот, должен заметить, что эстетика, как область изучения прекрасного в жизни, природе и искусстве очень важна для нашего ремесла гонщика и автопрома в целом.

— Чем же она важна? По моему, все эти примочки на скорость никак не влияют. Главное движок и ходовая. Ну и аэродинамика само собой.

— Вы знаете, почему в гонках так важна эстетика?

— Почему?

— Люди любят красивые машины. Чаще всего выигрывает тот гонщик который чувствует, что его любят. Чувствует, что нравится людям. Это ощущение дарит невероятную уверенность и силу. Любовь, которую заслужил гонщик, дает ему дополнительные невидимые лошадиные.

Я попробовал представить каково это, но моя мысль убежала как только Трубецкой открыл ворота бокса и я увидел Жигуленок.

Вот полюбуйтесь, какая красавица.

Я не сразу заметил, что в облике машины прибавились задний спойлер, передний бампер сняли. Ее украсили длинными красными бортовым полосами, который придавали стремительности облику.

Они шли по верхней плоскости передних крыльев к задним стопарям.

Я не мог не согласиться, что Жигуль стал выглядеть привлекательней и агрессивнее.

Его передняя решетка радиатора и все хромированные детали были окрашены в матовый черный цвет.

— Анодирование. Найти место где могут прилично, а главное в разумные сроки обновить хромированные детали практически невозможно. Ты можешь заглянуть в салон.

Теперь, когда я понял, что у меня нет необходимости прощаться с автомобилем мне стало значительно легче воспринимать то, что машина сменила хозяина и стояла в гараже.

Я медленно прошелся по кругу, гладя рукой на ходу ее кузов, сверкающей новизной. На задних крыльях присутствовали виниловые наклейки с названием «Autoexport» — советской конторы, поставляющей наши машины за границу. Еще фамилия и инициалы гонщика «Соменко Н. К.».

В салоне уже стояли дуги и вторая приборная панель.

Рассказал о том, что они поработали с движком, форсировав его до ста десяти лошадей, перебрали все по винтику, поставили второй топливный бак в багажник.

— Но все равно у нас есть проблемы.

— Дайте угадаю — амортизаторы и резина.

Трубецкой довольно улыбнулся.

— Александр, вы не перестаете меня удивлять. Вы абсолютно правы. Нам кровь из носу нужны заграничные «кони», но как назло, везде где у нас есть знакомства или блат, все запасы выгребли подчистую.

— Неужели по всей Москве невозможно найти?

— Пустое, — Игорь Николаевич несколько разочарованно махнул рукой, — куда мы только не звонили, с кем не пытались договориться. Даже всех академиков подключили к поискам. Но увы, все наши усилия оказались тщетны.

— Может я попробую? — была у меня одна идейка. Моя библиотека. Среди тех, кто нелегально кормился на всем, что связано с гонками и приторговывал вским был у меня один человечек.

— Ну попробуй, за спрос денег не берут, кажется так говорят.

— Еще бы тормоза…

— Это да, но пока можем обойтись тем, что есть. Как же нам быть с тобой? Паспорт нужно новый получать. Без него тебе тяжело будет.

— А просто паспортные данные не подойдут? Они у меня записаны, — я поковырялся в рюкзаке и достал небольшой блокнотик, подаренный мне сестренкой.

На первых двух страницах ее аккуратным, почти каллиграфическим почерком были записаны все мои данные: Фио, год рождения, домашний адрес и телефон, паспортные данные. Пустовало только место работы.

— Вот, — я протянул ему записную книжку.

Он взял ее в свои руки и похвалил почерк.

— Это ваш почерк? Он просто прекрасен.

— Нет, если бы. Сестра писала.

— Что же сразу видно, что у нее замечательный характер. Я то учился еще дореформенной письменности, писали пером и чернилами. Педагоги нас муштровали дай Боже, к тем, кто писал с кляксами или неаккуратно применяли телесные наказания.

— Как это?

— Ну могли высечь розгами.

— Вот звери!

Мы изучали в школе, что до Великой Октябрьской Революции, учеников очень жестоко наказывали.

— Слава Богу, что я не родился в ваше время.