— Мы поможем, не переживай, это не сложно, — прокомментировал Артур.

Трубецкой продолжил:

— Там зарплата станет повыше — девяносто в месяц, но насколько я понимаю тебе придется перевестись на полставки из-за учебы в институте. Пока до сентября будешь работать так же как и остальные — с восьми до семнадцати. Есть вопросы?

А отрицательно покачал головой.

— А теперь пойдем смотреть твои апартаменты. Бери свой рюкзак.

— Апартаменты?

— Да, ты же у нас пока без жилья.

Он улыбнулся и жестом пригласил следовать за ним. Когда я уходил из бокса Соменко, проводил меня злобным взглядом и не проронил ни слова в мой адрес.

— Прости его он слаб, а ты силен, — сказал мне князь, не оборачиваясь и ловко перепрыгивая через колдобины и лужи средних размеров на территории автобазы.

— Игорь Николаевич, я не совсем понял, кого нужно простить.

— Ты понял, что я говорю о Николае. Он никогда не станет хорошим гонщиком, а тем более чемпионом.

— Почему?

— Он из тех людей, что прекрасны в своих мечтах замыслах, но совершенно бессильны в их осуществлении. В этом и его беда и его обаяние.

Я промолчал, обдумывая много ли я знаю подобных людей.

— Он бывает иногда невыносим, но в целом, он неплохой парень.

— Да, выходит, что я крупно ему насолил. Мне показалось, что он меня ненавидит.

— Нет. Это не ненависть.

— Что же тогда? — я шел за князем пока мы не остановились у строительного вагончика с окном, забитым досками.

Трубецкой повернулся ко мне и улыбнулся.

— Это страх. Он боиться тебя.

Я ничего не понял.

— Он знает, что он уперся в свой потолок и ты пришел, чтобы сменить его в команде, занять его место.

— Как же я могу занять его место, если он является главным и единственным гонщиком в команде?

— Иногда место, которое занимает человек в жизни, давно не имеет ничего общего с этой самой жизнью. Это все видят. Проходи.

На этих словах Трубецкой открыл и вытащил из петель навесной замок на бытовке.

— Конечно, не отель Энтернасьональ, но я полагаю, это намного лучше, чем вокзальная скамья. Летом тут можно жить, если все привести в порядок. А ближе к осени, что-нибудь придумаем.

Я заглянул внутрь. Там стояла кровать, тумбочка, стол и два стула. Меня вполне устраивало.

— Это тебе на первое время, — князь протянул мне двадцатипятирублевку.

— Нет, я не могу взять.

— Берите, берите, Александр. Теперь мы не чужие люди, мы одна команда. Отдадите с первого полученного жалования.

Мне было неудобно, но деваться было некуда. Как-то нужно было питаться и те же фотографии делать.

Трубецкой вручил мне ключ от вагончика.

— Спасибо большое Игорь Николаевич. Можно вопрос?

— Слушаю, Александр.

— А вы были хорошим гонщиком?

— Сложно ответить однозначно на этот вопрос. Быть хорошим гонщиком — это не только быть быстрым и уметь прекрасно водить автомобиль. Это нечто большее. Хороший гонщик умеет читать всю картину целиком.

— Картину гонок?

— Берите выше, Александр. Картину мира! Хороший гонщик читает все: погоду, покрытие трассы, окружающих гонщика женщин, машину, топливо, настроение конкурентов, членов команды, свои собственные слабые и сильные стороны.

— Ого!

— Располагайтесь, когда наведете тут порядок, то приходите в бокс, мы начнем изучать все перечисленное. Забыл сообщить, гостей снаружи водить сюда крайне нежелательно. Особенно представительниц прекрасного пола

— Здорово, но у меня пока нет, как вы сказали, окружающих женщин. Разве, что только мама и сестра. Они вряд ли захотят сюда прийти.

— Результаты ваших гонок всецело зависят от ваших женщин. Только они способны вдохновлять, окрылять или тормозить хорошего гонщика.

— Даже если это мама гонщика.

— Особенно мама.

— Ваша мама влияла на ваши результаты, Игорь Николаевич?

— Очевидно, что она была вечно недовольна тем, что я вместо того, что возить ее на воскресные пикники, все выходные пропадал гоняя на автомобилях.

— А команда? Разве не важна поддержка команды?

— Команда тоже безусловно важна.