Восхищенная стилем своей протеже, Жаклин Одри незамедлительно передала рукопись романа своей сестре Колетт, преподавательнице филологических наук в лицее Мольера, чдену редакционного комитета журнала «Там модерн». Последняя также одобрительно высказалась относительно стиля этого небольшого романа. «Больше всего меня поразило необычайное изящество ее стиля. У нее уже была своя собственная манера писать, легкая и безыскусная. Причем такое изящество предполагало необычайную ясность ума», — вспоминает Колетт Одри. Свидание назначено в баре «Бак», находящемся на одноименной улице. Колетт посоветовала молодому автору изменить развязку романа, сделать ее более неопределенной. Когда Реймон и Сесиль узнают о гибели Анны Ларсен в дорожном происшествии, они — а вместе с ними и читатель — не должны знать, был то несчастный случай или самоубийство. На прощание писательница предложила Франсуазе представить роман «Здравствуй, грусть!» сразу в два издательства: «Жюльяр» и «Плон». Начинающий автор внес изменения в концовку повествования и попросил машинистку аккуратно напечатать все сто шестьдесят страниц своего романа с исправлениями в трех экземплярах. На этот раз именно Вероник Кам-пион, которая также не осталась равнодушной к истории Сесиль, выступила в роли доброго ангела и оплатила работу машинистки — двести франков. Роман получил всеобщее одобрение. Так же как и Вероник Кампион, Флоранс Маль-ро, дочери известного писателя, он также понравился. Ее отец скажет о Франсуазе: «В ней есть не только изюминка, но и шарм». В это время Саган часто рассказывала забавную историю — правдивую или чуть приукрашенную, — что она ходила к гадалке на улице Аббе-Гру и та предсказала ей: «Вы напишете книгу, которая пересечет океан».

Она положила каждый экземпляр романа в желтый пакет и написала на них свои данные: «Франсуаза Куарез, проживает по адресу: бульвар Малерб, 167, Карно, 59–61. Родилась 21 июня 1935 года». Вместе с рекомендательным письмом от Колетт Одри 6 января 1954 года она отправила первый экземпляр рукописи в издательство «Жюльяр» на улицу Университе, 30, где ее получила Мари-Луиз Гибаль. Второй экземпляр Франсуаза отдала Мишелю Брутта, секретарю издательства «Плон» на улице Гарансьер. Она решила также попытать счастья в издательстве «Галлимар». Постоянно печатающийся в этом издательстве писатель Реймон Кено счел эту встречу неудачной, о чем сообщил в своем «Журно»: «Я удивился, почему в самом начале карьеры Саган не принесла нам свою рукопись, ведь она была подругой дочери Мальро. Однако Клод Галлимар поправил меня, сказав, что она ее приносила, но потребовала немедленного ответа, и тогда мы (то есть мадам Легль) строго ей возразили: «Что вы себе позволяете? Здесь авторы ждут ответа по три месяца». И Саган ушла со своим романом. Галлимар очень сожалел о происшедшем, наблюдая за успехом романа Саган, и никто никогда больше не обсуждал почему «Здравствуй, грусть!» не был опубликован на улице Себастьен-Ботген». В издательстве «Плон» также сожалели, что у них из рук уплыл роман, ставший бестселлером последнего десятилетия. В свою очередь, Мишель Брутта, прочитав только первую главу романа, тотчас отдал рукопись художественному директору Мишелю Деону, рецензенту издательства «Плон» и литературному обозревателю журнала «Пари-матч». Будущий академик настолько был уверен в успехе романа, что неделю спустя настоятельно рекомендовал прочесть его своему коллеге Шарлю Оренго, о чем тот узнал лишь месяц спустя. В конце концов он разрешил Франсуазе опубликовать роман, если она внесет в него некоторые изменения. Но она на это не согласилась.

Рене Жюльяр — элегантный мужчина. Его легко узнать по толстым стеклам очков в роговой оправе. Он любил женщин, казино, машины, оперу и роскошную жизнь. Ездил на престижной американской машине с шофером или летал на собственном самолете, которым сам же и управлял. Этот денди издательского дела обладал чувством риска и интуицией в делах, и это были две составляющие его успеха. В обязанности его второй жены, Жизель д’Асселли, которая работала вместе с ним, входила организация приемов в их двухэтажной квартире не реже двух раз в неделю, обычно с сентября по декабрь. Это сезон вручения литературных премий, которые оживляли деятельность книжных магазинов и популярных журналистов. Жюльяр и его супруга умело справлялись со своим делом, а с 1946 года даже вступили в конкуренцию с самыми крупными издательскими домами, в частности с Галлимаром.

Рене Жюльяр мог гордиться: его авторы получили не менее пяти премий Ренодо, три премии «Фемина», три премии «Интералье» и три Гонкуровские премии благодаря «Истории одного происшествия» Жан-Жака Готье, «Темных лесов» Жан-Луи Кюртиса и «Сильных мира сего» Мориса Дрю-она. Кроме того, он опекал такие влиятельные журналы, как «Там модерн», «Леттр нувель» и «Кайе Рено-Барро». Его издательская политика ясна. У него не было коллекции классических произведений, и он не брал уже известных авторов. Кроме того, никогда не принимал тех, кто первое свое произведение уже опубликовал в другом издательстве. Он хотел, чтобы его издательство стало домом для начинающих авторов. Жюльяр к тому же еще был очень общительным человеком: он первый создал службу по связям с общественностью, где очень успешно работала Иветт Бессис. «Я создаю рекламу, исключительно чтобы порадовать моих авторов, — говорил он, прекрасно сознавая, что положительный результат может быть достигнут только при личной беседе. — Конечно, реклама способна усилить устную пропаганду, но никогда не будет первопричиной успеха». В методику Рене Жюльяра входила главным образом публикация большого числа новых романов, которые неизменно издавались в белой обложке с зеленой каймой. Так, в период с 1945 по 1956 год он опубликовал более четырехсот новых произведений. Он проводил политику «сачка», которая заключалась в том, чтобы охватить как можно больше новых авторов и, выплатив минимальный гонорар, предоставить им шанс. Отобранные рукописи печатались, как правило, за два месяца. Это происходило в спешке, без особой подготовки. Книги выходили без обложки и в обычном формате. Изданные произведения предлагались в розницу и оптом во все книжные магазины и в то же время представлялись прессе. После этого надо было ждать реакции со стороны критиков и читателей. Если на книгу обращали внимание, с ней начинали заниматься особо, организовывая рекламу и проводя специальную торговую политику. Другие произведения были предоставлены сами себе.

В издательском доме Жюльяра слава о романе Франсуазы Куарез распространилась мгновенно. Едва начав чтение, Пьер Жаве, бывший секретарь Гастона Галлимара, а ныне литературный директор у Жюльяра, отдал распоряжение направить книгу Франсуа Ле Гри с просьбой дать отзыв на это произведение в кратчайшие сроки. На следующий день, 12 января, Франсуа Ле Гри, придирчивый и компетентный критик, положил на стол редактору свою рецензию: «Возможно, что в одном лишь пересказе этого романа уже проявляется определенный шарм, особая притягивающая магия, сотканная одновременно, как вы это увидите, из порочности и невинности. К ней также примешивается чувство снисходительности и горечи к жизни героев, нежности и жестокости. Некоторые страницы книги — это одновременно и поэтическое повествование, и роман, при том что стиль остается неизменным, ни одно слово не звучит фальшиво. Роман, особенно с психологической точки зрения, каким бы смелым он ни был, является безукоризненным, поскольку все пять действующих лиц: Реймон, Сесиль, Анна, Эльза, Си-риль — представляют типичные характеры и надолго останутся в нашей памяти». Затем он продолжает: «У мадемуазель Куарез прекрасное перо, и она умеет им пользоваться, что позволяет нам не обращать внимания на многочисленные неточности, которые необходимо устранить из столь удачного произведения». К тому же критик предложил поменять заглавие книги, заменив как на обложке, так и в тексте «Здравствуй, грусть!» на «Прощай, грусть!».

Теперь очередь Рене Жюльяра заняться этим романом, которому его сотрудники хором поют дифирамбы. У него привычка просматривать рукописи в своей библиотеке, расположенной на третьем этаже улицы Университе, 14, глубокой ночью. Вернувшись со званого ужина с президентом Экономического совета Эмилем Роше, он открыл желтую обложку романа. Вооружившись ручкой, Рене провел за чтением книги всю ночь и убедился, что перед ним блестящее творение. В четыре часа утра его охватила паника. А вдруг кто-то из собратьев по перу уже опередил его… Он схватился за телефон и разослал телеграммы: «Жду вас непременно в своей редакции в 11 часов». Но Франсуаза Куарез после бурной ночи на Сен-Жермен-де-Пре крепко спит по утрам под бдительным оком Жюлии Лафон, получившей строгое указание не будить ее ни под каким предлогом. Теперь издатель будет приспосабливаться к ее распорядку дня.

Следующая встреча была намечена на семнадцать часов, на этот раз в апартаментах самого Рене Жюльяра. Оставалось время лишь на то, чтобы выпить залпом стакан коньяка, побороть свой страх и попросить Флоранс Мальро составить ей компанию. А Вероник Кампион осталась ждать в кафе «Флор». С таким настроением Франсуаза поднялась на третий этаж дома номер 14 по улице Университе. После презентации Рене Жюльяр в течение трех часов беседовал с ней в библиотеке. Он хотел знать, имеет ли этот роман автобиографическую подоплеку или — и он на это надеется — перед ним истинная романистка, наделенная богатым воображением. В первый раз в своей жизни Франсуаза блестяще сдает устный экзамен. Остается лишь договориться об условиях контракта. Перед уходом он предложил этому чудо-ребенку аванс. — Двадцать пять тысяч франков! — наугад говорит Франсуаза.

— Вы получите вдвое больше! — отвечает издатель.

В кафе «Флор», где, сидя в соломенном кресле, сгорала от нетерпения Вероник Кампион, ворвалась девушка с растрепанными волосами, вне себя от радости, полная решимости отметить знаменательное событие. В этот день домой, на бульвар Малерб, она вернулась чуть позже обычного, слегка опьяненная своей радостью. Слова больше обычного теснились у нее на языке, ведь ей нужно было сказать, что она «стала писательницей» и что «папе нужно подписать контракт». Отец, еще не ознакомившись с документом, разразился смехом, а Мари спустила свою дочь на землю, наказывая ей впредь являться вовремя на ужин, а теперь пойти причесаться и помыть руки перед едой. Наконец отец согласился подписать контракт — при условии, что она возьмет себе псевдоним. «Мой отец давал замечательные советы, — скажет потом Франсуаза Саган. — Когда он прочитал рукопись романа «Здравствуй, грусть!», то первый попросил меня взять псевдоним. Он сказал, что это миленькая книжица, но в телефонном справочнике только одна фамилия Куарез. Я была счастлива, что мне удалось отыскать псевдоним в произведениях Пруста. Саган, Саган, этот псевдоним все время приносил мне счастье. Здорово, правда?» 21 января 1954 года контракт был подписан.