Брачный союз мог многое дать обеим сторонам. Салернцы получали поддержку новых владетелей юга, обеспечивая себе безопасность; Роберт же узаконивал недавние приобретения и встраивался в местную аристократию (во многом так же сработал брак Кнуда и Эммы в Англии). Важность этого союза подтверждается готовностью Роберта оставить ради него свою первую жену Альбераду. Та была еще жива и здорова и родила Роберту наследника Боэмунда Тарентского. Она также являлась теткой Жирара – одного из ближайших союзников Роберта. Но, очевидно, рука Сишельгаиты стоила того, чтобы отказаться от первой жены [25] {174} .

Уладив внутренние проблемы, Роберт и Рожер сумели быстро добиться успехов в Калабрии {175} . В начале 1059 года Рожер отразил нападение византийцев, а в начале 1060-го в результате совместного удара братьев пал город Реджо. Сопротивление было сломлено, и последний византийский гарнизон в Скуиллаче бежал при приближении Рожера. Победы были одержаны и в других местах. В частности, Ричард, граф Аверсы, захватил Капую и стал князем в этом лангобардском княжестве.

Эти успехи объясняют еще один важный процесс тех лет – сближение с папой {176} . Лев IX и его преемники пытались возродить антинормандский союз, но потерпели неудачу из-за слабости Византии и отсутствия интереса у Германии. В 1058 году папский престол раскололся: в апреле городская аристократия посадила на трон Бенедикта X, а реформаторская партия в Риме поддерживала избранного в декабре Николая II {177} . Если Николай II хотел сохранить влияние на юге, ему требовалось сотрудничать с новыми хозяевами региона. Более того, если он желал обрести союзников – а Николай II, безусловно, желал, – у него было не так много других кандидатов.

Решающий момент настал в 1059 году. Весной архидиакон Хильдебранд в качестве легата папы отправился в только что завоеванную Капую, где заручился поддержкой Ричарда, который послал на север 300 рыцарей, чтобы помочь Николаю II утвердиться в Риме. Взамен Хильдебранд признал Ричарда законным князем Капуи и принял у него присягу на верность от имени папы. Этот новый союз принес значительные выгоды обеим сторонам {178} . Николай обрел военную поддержку, в которой отчаянно нуждался, а Ричард получил официальное папское признание своего статуса. Окрыленный успехом, Николай вскоре обратился к Роберту. В августе 1059 года папа лично отправился на юг и провел собор в Мельфи. На нем Роберт поклялся в верности Николаю, а затем был официально провозглашен «милостью Божией и святого Петра герцогом Апулии и Калабрии, а в будущем, с помощью обоих, Сицилии» {179} .

Как показывает этот величественный титул, заключенное соглашение не просто признавало достижения Роберта, но Николай также дал папское одобрение будущих завоеваний. Сицилия оставалась под властью мусульман, и Николай, очевидно, надеялся, что Роберт и Рожер помогут вернуть ее в западный христианский мир. Едва лишь Роберт захватил Калабрию, как уже появились планы на Сицилию. Но она была не единственным гипотетическим элементом титула: хотя Николай буднично назвал Роберта «герцогом Апулии и Калабрии», значительная часть первой по-прежнему оставалась в руках Византии, да и во второй ситуация еще не стабилизировалась. Как и в случае с первоначальным распределением земель в 1042 году, клятвы в Мельфи давали Роберту права, которые теперь предстояло отстаивать – зачастую силой оружия.

И все же это соглашение было важной вехой в нормандском завоевании Италии. Оно служило официальным признанием того, что Роберт и его люди остаются в этом регионе, и предоставляло им полную власть к югу от Капуи и Аверсы. Это также многое говорит об амбициях Роберта. Мысленно он был уже далеко за пределами Калабрии, где последние оплоты византийцев в Реджо и Скуиллаче падут только в следующем году. Несомненно, существовали прагматические причины для расширения его владений на юг, в Сицилию, – ему нужны были земли, чтобы вознаградить младшего брата Рожера. Однако можно подозревать, что у этой заинтересованности имелась и более глубокая причина. Апулия, Калабрия и Сицилия прежде традиционно принадлежали византийцам, и Роберт, похоже, все больше стремился воссоздать Восточную Римскую империю.

После крупных успехов конца 1050-х годов в следующем десятилетии продвижение нормандцев вновь замедлилось. Размах их деятельности во многом определялся клятвами, данными в Мельфи. Когда в начале 1060 года Реджо пал, Роберт и Рожер, как и следовало ожидать, начали строить планы относительно Сицилии. Кальбитская династия островного эмирата, появившаяся более века назад, уже несколько лет как исчезла. В возникшем хаосе образовались две фракции: Ибн аль-Хаваса и Ибн ат-Тимнаха [26] . Недавно первый начал брать верх, и в начале 1061 года Ибн ат-Тимнах (чьи владения находились на востоке острова, ближе к материку) обратился за помощью к Роберту и Рожеру. Братья Готвиль были только рады такой просьбе. Вторжение началось в мае того же года, и вскоре нормандцы захватили Мессину – самый важный город на северо-востоке острова. Однако после этого дело застопорилось.

Как и в предыдущие годы, проблем у Роберта хватало. Воевать ему нужно было на два фронта – на Сицилии и в Апулии, а ресурсов хватало только на один. Кроме того, в лагере нормандцев возник раскол. Проблема заключалась не столько в отношениях между Робертом и Рожером (хотя временами они бывали напряженными), сколько в отношениях между Готвилями и другими апулийскими нормандцами. Пусть Роберт и был уже четвертым из братьев, последовательно становившихся графами Апулии, но возвышение Готвилей произошло не так давно и по-прежнему вызывало у других возмущение. Готвили встали перед лицом обеих проблем сразу, когда в 1067 году в Апулии вспыхнул мятеж, финансировавшийся византийцами, которые стремились посеять семена раздора между своими врагами. В мятеже участвовали даже племянники Роберта, и угроза была столь велика, что на подавление бунта ушло немало времени – значительная часть конца 1067 и начала 1068 года. В 1072 году мятеж повторится, что еще больше осложнит для Роберта контроль над материковой частью его владений и одновременное завоевание Сицилии.