— Например? — спросил Клим.

— Ну, не знаю, например, книжки читать, — ответила я.

— Ты ведь прекрасно знаешь, — сказал Клим. — Читать он не любит. Ему скучно.

— Пусть про спорт свой любимый читает, — посоветовала я.

— Это идея, — обрадовался Клим. — Мне как-то самому в голову не пришло.

— А потом, — на ходу сочиняла я, — можно заняться спортивной фотографией. У Тимки же есть фотоаппарат.

— Точно! — воскликнул Клим. — Гениальная мысль. Надо ему сказать.

— А если подумать, наверняка еще какие-нибудь интересные занятия найдутся, — продолжала я, — и даже виды спорта, в которых по голове не стучат.

— Ага, — хмыкнул Клим. — Шашки и шахматы. Но Тимке это не нравится. А насчет спорта врачи сказали: «В ближайшие полгода можно ходить только на лечебную физкультуру». Тимка пошел. Ох, он потом и ругался. Представь: группа из семи человек. Самый старший — Тимур. А остальные — детский сад и первоклассники. В общем, полный отстой. Тимка заявил: «Лучше я сразу умру, чем так позориться».

Тогда мать нашла ему другую лечебную группу. На «Динамо». Для взрослых.

— Ну и? — поинтересовалась я.

— Еще хуже, — усмехнулся Клим. — Десять старушек от семидесяти до восьмидесяти и один дедуля. Ему девяносто лет. Он морж и глухой.

— Как это морж? — не поняла я.

— Очень просто, всю зиму в проруби плавает, — объяснил Клим. — А остальную часть года ходит в эту самую группу и к бабкам клеится. В общем, Тимка еще сильнее ругался. Единственное, по его словам, положительное отличие стариковской группы от малышовой — это то, что бабки после тренировки устраивают чаепитие, и каждая притаскивает из дома что-нибудь вкусненькое собственного изготовления. В общем, Тимку вместе с моржом закормили до отвала домашними пирогами. Но ему все равно больше туда идти не хочется.

— Ясно, — вздохнула я. — Бедный Тимка. Не повезло.

— Это уж точно, — с грустью проговорил Клим. — Понимаешь, с ним стало так трудно общаться. Что ни скажешь, а он в ответ: «Тебе легко говорить. Ты здоровый».

— Нда-а, — протянула я.

А про себя подумала: «Если бы мы не затеяли всю эту историю с симуляцией, Тимка бы до сих пор считался совершенно здоровым и ходил бы с удовольствием на свой любимый бокс. Правда, неизвестно, чем все это в результате бы кончилось. Однако и сейчас получилось совсем нехорошо. И вообще, кто знает, что нам хорошо и что плохо».

— Тимкина мать тут встретила мою бабку, — отвлек меня от дальнейших философских размышлений Клим. — И рассказала, что ей посоветовали Тимура к психологу отвести. Мол, у него сейчас переходный возраст, и всякое может произойти.

— Что значит всякое? — переспросила я.

— Вплоть до суицида, — мрачно изрек Клим.

— Ты хочешь сказать, Тимка способен покончить с собой? — не на шутку перепугалась я.

— Это не я хочу сказать. Тимкиной маме так объяснили, — внес ясность Клим. — Я как раз тоже сомневался. Тимка, по-моему, другой человек. У него ведь характер. Но бабка говорит, что такое не исключено. Вот у нее, когда она еще преподавала в Вагановском училище, была одна очень талантливая ученица. Только о балете и думала. А потом в автомобильной катастрофе ей раздробило ногу. Ходить-то она смогла, а вот на балете пришлось крест поставить. И когда она об этом узнала, то сиганула из окна. Насмерть.

— Кошмар! — воскликнула я.

— А бабка говорит: у той девочки тоже характер был, — добавил Клим. — В общем, она считает, Тимуром надо всерьез заняться.

— Ну, и водили его к психологу? — осведомилась я.

— Откуда мне знать, — откликнулся Клим. — Бабушка больше с тех пор его мать не встречала. А Тимка, естественно, такого не скажет.

— Почему? — удивилась я.

— А тебе бы хотелось, чтобы тебя потом психом дразнили?

— Но ведь к психологу ходят совсем не психи, — сказала я.

— Каждому ведь объяснять не будешь, — резонно заметил Клим. — А ты наш народ знаешь. Сама бы стала об этом рассказывать?

— Нет, — чуть подумав, откликнулась я.

— А Тимка тем более не станет, — подвел итог Клим.

— Плохо дело, — снова вздохнула я.

— Попробую осторожненько подъехать к нему с фотографией, — прозвучала надежда в голосе Клима. — Но не знаю, что из этого выйдет. Хоть бы телекружок организовали. Тимка вроде раньше говорил, что ему хотелось бы туда поступить. Но телекружок начнет работать только во втором полугодии.

— Откуда ты знаешь? — спросила я.

— От тети Нонны, естественно, — хмыкнул Клим.

Я тоже усмехнулась: вечный источник нашей информации. Кстати, сведения от тети Нонны обычно отличаются точностью.

— До второго полугодия слишком долго, — продолжал Клим. — За эти месяцы с Тимкой может произойти бог знает что.

— Слушай, а может, поговорим с Изольдой, чтобы она Тимура хотя бы на время взяла в театральную студию? — предложила я. — Думаю, она войдет в положение. А для поддержки подключим тетю Нонну.