Арина сделала вид, что у неё навернулись слёзы, и стала якобы вытирать их, одновременно улыбаясь, чем вызвала ещё большие аплодисменты. Потом низко, в пояс, поклонилась в четыре стороны и покатила к выходу со льда. У самой калитки развернулась, ещё раз несколько раз подняла руки и помахала болельщикам.

У калитки встречал радостный Левковцев. Обнял Арину, прижал к груди, похлопал по плечам.

— Ну, ну, Люда, не плачь… — растрогано сказал тренер. — Ты огромная молодец. Сделала как надо. Показала всем, что ты пришла брать своё. На, держи!

Левковцев помог надеть олимпийку, подержал под локоть, пока Арина надела чехлы на лезвия, протянул салфетку, чтобы она вытерла слёзы, и потом повёл к кисс-энд-краю. На пути стояла Соколовская, мрачная как туча. Естественно, она завидовала — соперница исполнила всё, что предписано правилами, и сумела поднять зал. Впрочем, Марина сейчас сумела абстрагироваться от прокатов и занятых мест, поэтому, увидев, что Арина смотрит на неё, улыбнулась и приобняла её, чем вызвала ещё больший шум на трибунах. Смотрите, смотрите! Фигуристки обнимаются! Это же так мило, как будто совсем и не соперницы!

…Ельцин с умилением наблюдал за реакцией зрителей на прокат «Хмельницкий», сам немного побесчинствовал, а когда Соколовская приобняла соперницу, показал на это соседям.

— Вот! Смотрите, товарищи, с кого нам надо пример брать! — заявил Ельцин. — Две соперницы, две конкурентки. Должны волосы друг другу драть, а они смотрите, какая милота! Поздравляют друг друга. Улыбаются. Обнимаются. Почему мы не такие??? Почему мы так же не можем дружить???

Сидящие рядом функционеры пожали плечами, не зная, что отвечать. Во-первых, не знали, кто такие гипотетические «мы», во-вторых, и в самом деле не знали, почему эти «мы» не такие и не дружат между собой. Петров тоже не понял, почему «мы» не такие. Но предположил, что «мы» — это Советский Союз и другие страны. Потому что внутри советского государства особой конкуренции и драки ни у кого ни с кем не было. Но… Получалось, дорогой Борис Николаич сказал сейчас абсолютную крамолу. Петров осторожно посмотрел на председателя КГБ Свердловской области, но тот остался нем и недвижим, делая вид, что ничего не слышал. Ну что ж… Раз никто не слышал, значит, ничего и не было…

… Шеховцов Валентин Игоревич, председатель центрального комитета Федерации фигурного катания СССР, на этом чемпионате присутствовал в статусе технического контролёра и вместе с Татьяной Николаевной Тарасовой, техническим специалистом, оценивал техническую часть прокатов. Поэтому только они двое могли переговариваться во время выставления оценок. Смысл технической бригады был в том, чтобы точно определять, что именно исполнил фигурист. Может ли кракозябра, неудачно исполненная на льду, считаться, к примеру, двойным тулупом, или это не двойной тулуп, а нечто вообще не прописанное в правилах. Техническая бригада считала число оборотов в прыжках, докруты и недокруты, число оборотов во вращениях и количество шагов на дорожках, потом отмечала в специальном листке исполненные элементы — соответствуют ли они правилам программ, и правильное ли количество их исполнил фигурист.

После того как техническая бригада отмечала соответствие программы правилам и проставляла в протоколе, что элементы соответствуют нормам и правилам фигурного катания, она передавала протокол выступления рефери, обязанности которого исполнял обычно старший судья. Рефери следил за началом и концом программы, засекал хронометраж выступления и отмечал правильность или задержку времени. В танцах на льду рефери, кроме того, отмечал длительность поддержек, потому что их время строго регламентировано правилами — короткая поддержка не должна превышать 7 секунд и комбинированная поддержка не должна превышать 12 секунд. После того как рефери в протоколе отмечал правильность хронометража программы, в действие вступали судьи, оценивавшие непосредственно прокат — сложность заходов на прыжки и выездов с них, уровни сложности вращений и дорожек шагов, чистоту всех элементов и, естественно, артистическую составляющую. Но всё это начиналось с технической бригады.

— И как вы это оцениваете? — улыбаясь, спросил Шеховцов у Тарасовой, вместе со всеми аплодирующий после проката Хмельницкой. — Хотелось бы услышать ваше впечатление от проката, и не только о технической части.

— Вы знаете, Валентин Игоревич, мне трудно сказать… — замялась Тарасова. — Время пролетело совершенно незаметно. Девочка прыгнула тройной флип и тройной лутц. Это единственное, что я могу сказать. И прыгнула с высочайшим качеством — по лёгкости исполнения получились словно двойные. Первый раз вижу подобное мастерство. Вращения тоже выше всяких похвал. А образ… Она как будто балерина на льду. Программы на балетные музыки очень сложны в исполнении — фигурист катается один, а балет исполняет целая труппа. Поэтому фигурист должен передать программу не только за себя, но, что называется, и за того парня. Обратите внимание — Хмельницкая один элемент исполняет как Иван Царевич, показывает и отыгрывает его чувства — растерянность, смятение, тревогу, страх. Потом она делает пару техничных связок и балетных движений, указывающих на то, что она сейчас Жар-птица и наслаждается молодильными яблоками, и тут же показывает радость и беззаботность. И всё это каким-то непостижимым образом вписывается в музыку. Такое ощущение, что не Хмельницкая катала эту программу, а несколько человек, настолько точно она смогла интерпретировать музыкальное сопровождение. Более… Мне добавить нечего. Это великое произведение искусства, и я рада, что присутствовала и воочию видела его.

— Хм… Надо сказать, я испытываю подобные чувства, — заметил Щеховцов. — Конечно, прокат видел и технику оценил полностью. Придраться абсолютно не к чему, хоть шестёрки ставь. Но… Это убьёт всю интригу и отнимет все шансы на золото у двух претенденток. Это первое. И второе… Как вы считаете, какие шансы у Хмельницкой при выступлениях за рубежом?

— Вопрос сложный… — подумав, ответила Тарасова. — Всё зависит от выбранной музыки… Сами понимаете… Политика… Но технически на данный момент у неё мало конкуренток. Однако вы сами понимаете — фигурное катание не стоит на месте, прогрессирует постоянно. То, что сейчас не делает никто, через пару лет будут делать все. Мы не знаем, с чем приедут зарубежные фигуристки на следующий чемпионат мира и что они покажут. Возможно, точно такой же прыжковый набор, как у Хмельницкой.

— Ясно, — кивнул головой Щеховцов и расписался в протоколе, потом протянул его Татьяне Николаевне:

— Технически программа полностью выполнена с двумя тройными зубцовыми прыжками.

… — Людмила Хмельницкая за прокат короткой программы получает техническую оценку 5,7 баллов, оценку за артистизм 5,6 баллов, — сказал информатор. Соколовская, как Арина помнила, набрала по 5,5 за технику и 5,5 за артистизм.

Объявление вызвало шквал негодования на трибунах. Свистели и отпускали негодующие возгласы почти все присутствующие. Они мало понимали в оценочной шкале — люди исходили из того, что такой прекрасный прокат должен быть оценен на шестёрки — придраться абсолютно не к чему, но судьи исходили сразу из двух уже пройденных этапов соревнований. Судя по ним, короткую программу Хмельницкая выиграла в одну калитку, но приличный проигрыш в обязательных фигурах в общем зачёте оставлял её по-прежнему на второй позиции. Однако Люда значительно сократила отставание от Соколовской. А значит, судейство справедливо.