На том свой рабочий день я завершил, покатив к Изику на дачу.

Прогулялись по берегу Каспия, пологими каменными плитами уходящего в прозрачную изумрудную воду. Изик сетовал на размах браконьерства осетровых, приобретавшего промышленные масштабы.

— У них автоматы Калашникова, на лодках — японские двигатели, а на тележках, которыми осетрину по берегу к машинам перевозят — шасси от «Ту-154», автомобильные покрышки на острых камнях рвутся. Пару телег мы нашли, теперь по номерам покрышек вычисляем, откуда взялись эти шасси… Ладно, идем домой, надо перекусить…

Дома, на просторной террасе, обдуваемой морским нежным бризом, нас ждал обед: шашлыки из свежайшей севрюги, переложенной раковыми шейками в мелко порезанной зелени; серебряные чаши со столь же свежайшей икрой; пышущий жарком лаваш; кувшины с гранатовым соком; баранья вырезка в маринованном красном луке…

— Севрюгу тоже конфисковали? — поинтересовался я.

— Это свои приносят… — отмахнулся Изик. — Они у меня под контролем, лишнего себе не позволяют, можно сказать, интеллигентные рыбаки. Благодарные люди… Ну, а как без этого? — пожал он плечами. — Ты икру лимонным соком полей, очень хороший вкус получается. А севрюгу — гранатовым соусом, это тебе каждый в Азербайджане скажет…

— Но не каждый ее ест, — вставил я.

— Кому что дает Аллах…

— И коммунистическая партия…

— Совершенно верно!

Очередной мой визит к министру состоялся следующим утром.

Я был встречен с распростертыми объятиями, мой визави лучился всеми оттенками благожелательности, с места в карьер заявив:

— Вас ждет катер! — И, выждав паузу, словно насладившись моим немым недоумением, продолжил: — Сейчас вы едете на острова. Да-да, у нас на Каспии есть острова. А на них — очень симпатичные домики… Там будет обед, о-очень красивые официантки… Я приеду чуть позже, дела… А вечером мы решим с вами все проблемы. Решим, обещаю, достойно. Все! — Рубанул перед собою ладонью. — Никакие отговорки не принимаются!

Тэк-с… День становился интереснее с каждой минутой.

— Хочу открыть вам секрет, — сказал я.

— Какой?

— Двойные агенты завершают свою карьеру плачевно, это первое. Второе: меня ждет машина. И если я в нее не сяду, меня ждут проблемы, которые вечером вы не решите. Хотя насчет островов с официантками — увлекательно, это вы неплохо придумали, я оценил… Однако советую вернуться к вопросу о восстановлении в должности гражданки Кязимовой.

И, не дожидаясь его реакции на мною сказанное, вышел из кабинета.

— В прокуратуру города, — сказал я водиле из местного ЧК.

Прокурор Баку — невысокий худощавый парень со злым сухим лицом, встретил меня настороженно, сразу потребовав удостоверение и внимательно его изучив. Руки мне не подал.

Уселся в кресло, небрежно указав мне на стул за приставным столом для заседаний, усмехнулся криво и проронил через губу:

— Значит, дружите с Кязимовым?

— Он — всего лишь муж истицы, — пожал я плечами. — К тому же, мне непонятен ваш тон. Тем более, речь идет о вашем коллеге… Соратнике, так сказать…

— Прокуратура города не имеет отношения к воднотранспортной прокуратуре! — отрезал он. — И осетрину, кстати, мы покупаем в магазине, когда она там есть…

— Осетрина в нашей общей проблеме не фигурирует, — сказал я. — Теперь насчет Кязимова. Его имя в печать попадет, обещаю.

— Каким образом? — удивился собеседник.

— Вчера он показывал мне конфискованные у браконьеров снасти. Думаю, его вклад в дело природоохраны может быть достойно освещен… Как и имена других объективных и честных прокуроров…

Он вновь ядовито усмехнулся. После открыл ящик стола, достал из него лист бумаги и буквально швырнул этот лист в мою сторону.

Я пробежал глазами текст. Это было протест на министерский приказ.

— Больше вопросов ко мне нет? — последовал ледяной вопрос.

— Всего доброго, — поспешил раскланяться я, понимая, что протест отпечатали после звонка Полозова, наложившегося на звонок из прокуратуры республики.

— Он чуть ли не в лицо мне эту бумагу швырнул! — говорил я вечером в ресторане торжествующему Изику, с кем мы отмечали нашу победу.

— Еще бы, — отозвался он. — У него же дочь больна… Лейкемия. И ее через четвертое управление на лечение в Париж возят. Естественно, за государственный счет.

— Вот так да! — сказал я, неприятно пораженный такой новостью. — И что теперь?

— Теперь за свой счет возить будет, — отмахнулся Изик. — Ты за него не переживай. У него месяц назад квартиру ограбили. Вынесли миллион. Дело, естественно, возбуждать не стали… Но этот миллион у него не последний, клянусь Аллахом и коммунистической партией…