Одним словом, ничего, поражающего воображение. Затем кинула взгляд на местный аналог Библии и решила, что ещё немного времени смогу уделить и этой книжице. Впрочем, пока ничего нового или необычного я не прочла, с трудом продираясь между витиевато выведенных букв. Согласно этой «Библии», учение о Всемилостивом – сравнительно новая вера, которая успешно вытеснила старых богов, культы которых повсеместно запрещены на территории благословенной Галии и всех цивилизованных стран.

Информации о «старых богах» было немного, сказано только, что новая вера насаждалась «огнём и мечом». Не все жители этих земель были согласны верить в существование нового милостивого бога, в результате чего рыцари со знаком Всемилостивейшего на своей груди помогли нерешительным принять новую веру, а самых упорных ждали костры и конфискация имущества. А сама Галия присоединяла ещё один департамент к своим землям. Впрочем, это было давно, и с тех пор святые люди внимательно смотрят за тем, чтобы вера у людей была крепка, а храмы полны прихожан. Впрочем, отношение к иноверцам с тех пор несколько изменилось. Быть может, виной тому послужило то, что божьи люди также, как и остальные, хотели получать заморские товары? Я мысленно усмехнулась, размышляя о том, что привычка обращать других в свою веру является «межмировой» - не так далеко ушёл мой старый мир от крестовых походов и борьбе за гроб Господень. Далее говорилось о великих подвигах Всемилостивого, его святых сподвижников и прочее…

Я с трудом открывала тяжёлые веки, мысли путались и строчки расплывались перед глазами. Но я упорно продиралась сквозь высокий штиль написания. Уяснила только то, что жена даётся богом один раз и на всю жизнь, и помыслы об ином – есть греховны по своей сути, что жена должна слушаться мужа во всём, а тот, соответственно, заботиться и защищать её и их детей. А в случае гибели супруга о ней должны были позаботиться другие мужчины в семье. Женщинам, как правило, не дозволялось иметь собственное имущество, жить отдельно от супруга или же заниматься чем-то иным, кроме воспитания детей. Особняком стояли женщины-аристократы. У них было больше прав и свобод. В частности, они имели свою собственность, имели право работать или же получать иной доход, имели право продавать или дарить своё имущество, а также благородную госпожу никто не имел принудить к тому, чтобы выдать её замуж после того, как она стала совершеннолетней. В тоже время, про крестьянок ничего подобного сказано не было. Я в очередной раз зевнула и рассеянно пробормотала: «Притесняют наш рабочий люд, как хотят!».

Да уж… хорошего мало… я перевернулась на другой бок и тяжело вздохнула – понимаю, что я весьма «неправильная» попаданка, но факт остаётся фактом – я стремилась в другой мир не для того, чтобы поднимать деревню с колен или же ратовать за женское равноправие, да и принца мне было не нужно… мне бы просто, мне бы покоя… а всё это прогрессорство – не моё это. Да и не знаю я ничего такого, чтобы помогло мне в нём… тем более что у меня есть шанс начать работать в местной управе. Я мечтательно возвела глаза к потолку, задумавшись о маленькой квартирке неподалёку от площади, тенистом садике с цветущими розами позади дома. О том, как я заведу трёх котов и буду кормить их по вечерам, сварливо поджимая губы при виде весёлых морячков с торговых кораблей…

Мечты, мечты, где ваша сладость… Я усмехнулась и решила захлопнуть увесистую книгу, рассеянно подумав о том, что сколько всё же много заветов Всемилостивый успел оставить потомкам, когда взгляд зацепился за фразу: «Каждому добропорядочному человеку нужно знать свою родословную до двенадцатого колена, дабы не запятнать своих предков союзом с недостойным. А грех присвоения иной родословной, так же, как и имени чужого, есть проступок великий, посему подлежит анафеме. Кроме того, имя есть право любого гражданина. Именем семьи же может пользоваться только благородный человек, а прочий люд только лишь…».

Сон слетел с меня, будто и не бывало! Так вот, отчего и встреченная мной в лесу Оливия, а потом и Леони смущались и называли меня «госпожой», несмотря на то, что у меня не было каких-то явных атрибутов, которые бы говорили о моём «благородном происхождении». А потом – паспорт мне выдали, по сути, просто поверив мне на слово, что меня зовут именно Вален Тина Откуда-то Там. Просто им и в голову не могло прийти, что я могу солгать. Потому как… «грех великий»!

Вот это номер, чтоб я помер! Я села на своём топчане и задумалась о том, насколько это плохо для меня. Покрутив и так, и этак, пришла к выводу, что вроде бы, никак. Ну, зовут меня Вален Тина, кому от этого хуже? Даже, если представить, что те самые, которые имеют право представляться «именем семьи», имеют возле Дижона какие-то земли или же деньги, то они о моём существовании в любом случае не узнают. Однако, зубы всё равно заныли… а это показатель. Я поклялась себе непременно разобраться, что же именно написано в той бумаге, которую мне торжественно вручили в управе, а пока лечь спать.

А проснулась я снова с первыми лучами солнца. Внизу, в трактире, заспанные девицы снова тёрли полы мокрыми тряпками, зевая во весь рот. Под глазом одной из них, пышногрудой кареглазой нимфы, которая приехала пару лет тому назад покорять большой город, красовался приличных размеров синяк. В данный момент он радовал всеми оттенками синевы, сам глаз немного заплыл, да и щека прилично опухла.

– Вот те раз! – удивилась я, подтягивая табурет и присаживаясь возле барной стойки. – Вчера этого украшения у тебя точно не было или я чего-то не заметила?

На что девушка кисло улыбнулась и сообщила, будто один из клиентов, которые заходили в заведение Леони, оказался «экстремалом», если так можно выразиться. Сама хозяйка портового трактира не видела ничего особенного в том, чтобы девушки-разносчицы в свободное время зарабатывали так, как велела им природа. Да, быть может, это не совсем вязалось с заповедями Всемилостивейшего, только можно же сходить в храм на праздничное богослужение, принести цветы и дары изображениям святых его сподвижников, глядишь, грехи и перекроются…

Глава 9

Так вот, разносчица оказалась на какое-то время нетрудоспособной, поскольку Леони ворчливо сказала, будто у неё нормальное заведение (по местным портовым меркам, конечно же), и к людям допускать деваху с подобным «украшением» она не станет, однако милая девушка вполне могла бы выполнять функцию посудомойки. Было сложно сказать, что та обрадовалась смене рода деятельности, предлагала даже обслуживать только тех клиентов, которые захотели бы воспользоваться её профессиональными услугами по старой памяти, но Леони строго одёрнула пострадавшую, из чего я сделала вывод, что совсем уж бордель из её заведения сделать пока не выйдет.