Меня так и подмывало поинтересоваться, содержат ли храмовники банковские отделения здесь, но побоялась быть обвинённой в богохульстве, а это, как мы помним из вчерашней объёмной книжицы, карается усекновением языка и отлучением от храма. И если с последним я как-нибудь переживу, то язык мне может ещё понадобиться для новых свершений.

Впрочем, подобные подробные истории я попросила рассказать и остальных клерков управы, не слишком довольных подобным вниманием. А уж как реагировали посетители… я осторожно внедрялась в закрытую дверь, подтягивала к себе стул, садилась рядом и с важным видом доставала свои записи.

– Прошу прощения, госпожа! – клерк находился в недоумении. – Я могу вам чем-то помочь?

На это я только махала руками, мол, прошу не обращать на меня особого внимания, я тут, в уголочке посижу. Чиновник дёргался, пытался рассмотреть, что я там строчу, и в целом чувствовал себя не в своей тарелке. Что уж говорить о просителе? Заслышав, что я (прошу не смотреть на мой слегка замусленный вид) – дама благородная, он терялся, бледнел и начинал заикаться.

– Прошу вас… так с каким вопросом вы обратились в управу нашего департамента? – уточняла я, которой очень было нужно знать, какая зона ответственности была на этом конкретном чиновнике, соотнести её с известной мне классификацией и пронумеровать кабинет для дальнейшего удобства наших просителей.

– Так вот, - разводил руками крестьянин, - в Люпене я живу, тут, неподалёку, так вот, потерялась как-то моя корова, люди говорили, видали её возле старого масличного жома, а потом глянь – в Сен-Сюльписе точно моя кормилица ходит. Я только думаю – слава Всемилостивому, нашлась пропажа-то моя. Так нет же! Нечистый на руку крестьянин в крик да ор! Мол, промашка выходит, да и вообще – где мои доказательства, будто это моя корова?

– И где же они? – поинтересовалась я, которую захватила душещипательная история о потерянной корове.

– Так нету же! – огорчённо развёл руками мужик.

Я молча кивнула. Скорее всего, второй крестьянин просто заметил корову, свободно прогуливающуюся по масличному жому, и решил её забрать себе. В одной книге, которую мне также посчастливилось в своё время редактировать, было сказано, что у крупных животных папиллярные линии на носу уникальны, как отпечатки пальцев у человека. Только вот, сравнивать не с чем, да и клеймо тоже вряд ли стояло…

***

Жара к вечеру немного спала, да и со стороны моря дул слабый ветерок. Двое мужчин, стоявших возле коновязи портового увеселительного заведения, изрядно намучились за последнее время. Хоть и работёнка была простая и привычная, только вот не задалась она с самого начала.

– Так что всё-таки сказал заказчик, Кривой? Он заплатит нам сполна? – спросил один из них, снял свою шляпу и вытер обширную лысину носовым платком угрожающих размеров.

Если бы здесь была Валя, она бы безошибочно узнала в нём того самого стражника у ворот, который отправился на поиски преступников по её наводке. И это даже несмотря на то, что сегодня на нём вместо мундира стражника был костюм зажиточного горожанина, состоящий из брюк тонкого полотна и свободной рубахи, которая кое-как прикрывала обширное пузо большого любителя пива.

– Сказал, что облажался ты, Гмыря! А ведь задача у тебя была самая простая – просто смотреть в оба и сообщить, когда эта баба заедет в город. Так нет же! Понесло тебя нас со Свистуном потрошить. Якобы мы пощипали ремесленника? А если это и так? Не твоё это дело! Ты свой процент имеешь, так что и не пыхти! Вот, и сквозанула дамочка! Хорошо хоть, что Свистун может разузнать всё на свете. Подождём ещё немного, думаю, что он скоро вернётся. Чую, тут она, эта последняя забегаловка в порту.

Стражник по кличке Гмыря тоскливо вздохнул и поднял голову к небу, на котором не было ни единого облачка. Он хотел сказать своему соратнику, что не такой уж он и никчёмный, ведь именно он выяснил у той тётки, что была с нужной им женщиной, что та работает в этой забегаловке посудомойкой. Мол, они в гости к хозяйке харчевни в гости собрались, сама она уехала, а её подруга решила остаться ненадолго… и потом, он ещё не прояснил до конца вопрос со Свистуном и его косоглазым дружком относительно тех монет, которые они взяли на кармане у ремесленника. Разыскиваемая баба дала верную наводку, даже побожилась при этом… а эти гниды, они зажимали его законный процент, Всемилостивый свидетель, спускать такое – последнее дело… кончать бы их…

«И кончу!» - решил стражник, усмехнувшись. – «Дай только срок!»

Мужчина, который нервно перетаптывался рядом, покосился на своего друга. Хотя наверняка было сказать достаточно сложно, поскольку оба его глаза смотрели в разные стороны. Он сплюнул тягучую слюну в горячий песок и подумал: «Кончать тебя надо бы, жирная сволочь! Вот сделаем дело, тогда и руки развяжутся… Свистун будет не против!». После чего ухмыльнулся, поскольку заметил неторопливо шагающего друга, который расслабленно засунул руки в карманы своих широких штанов и улыбался, демонстрируя отсутствие нескольких зубов, из-за которых он и получил эту обидную кличку.

– Там она! Посудомойкой трудится, всё верно! – ответил он на невысказанный вопрос своих подельников.

Те заметно повеселели. Кажется, у них начинается что-то получаться. Заказчик точно будет доволен!

Глава 11

***

– В жандармерию обращался? – со вздохом спросил чиновник.

Крестьянин угрюмо кивнул, из чего я сделала вывод, что и это было сделано напрасно. По скучному выражению лица клерка проситель догадался о том, что и здесь он не найдёт понимания, молча нахлобучил свою шляпу на голову, встал с неудобного табурета и молча вышел.