— Как это не было?

Мальчик вздохнул.

Он не знал, как объяснить понятную для него самого ситуацию.

— Вот представьте, что однажды Вы проснулись… а за ту ночь, что Вы спали, мир изменился до неузнаваемости.

Малыш Шалфей начал свой рассказ с того, что девять лет назад открыл глаза и увидел нависшие над ним незнакомые лица мужчины и женщины. Их обеспокоенные взгляды вызывали в душе новорожденного мага бурю эмоций, но малыш Шалфей не плакал, как все дети. Потому что в отличие от тех, кого называли «обычными», он понимал, что происходит. А значит, причин для слез и крика не было. Он просто начал очередной цикл жизни. Не более того.

— Прошло, наверное, несколько недель, — неуверенно продолжал малыш Шалфей, — почему «наверное»? Вы этого, скорее всего, уже не помните, ведь давно повзрослели, но у детей время идет иначе, чем у взрослых. Особенно у младенцев, которые постоянно спят. Представляете, я каждый раз просыпался и думал: «Я что опять заснул?».

Мальчик улыбнулся, будто сказал о чем-то повседневном.

— Я об этом никогда не задумывался, — сознался Лавр в своей неосведомленности. — Мы говорим о том, что Первородные помнят свои предыдущие циклы, но никто и представить себе не может, что вы помните их с первых минут жизни.

— Не с первых, — поспешил поправить его малыш Шалфей. — Говорю же, память начала восстанавливаться через несколько недель.

— Это не важно. Меня удивляет сам факт того, что Первородные начинают осмысленную жизнь, как только рождаются. То есть, перерождаются. Начинают очередной цикл.

— Вас это пугает? — спросил малыш Шалфей с некой грустью в голосе. — Вот моих родителей новость о том, что я — Первородный, испугала. Пришлось даже сказать, что я соврал.

— Ты признался в этом?

— Конечно. Как только смог более-менее нормально говорить, так и сказал им: «Можете объяснить, что происходит? Как давно закончилась Долгая Ночь?».

— Долгая Ночь? — повторил Лавр.

Малыш Шалфей долго и пронзительно вглядывался Лавру в глаза, а после тяжело вздохнул.

— Вы тоже о ней ничего не знаете, да?

Лавр покачал головой. Хотя о Долгой Ночи уже слышал. Из уст заключенного в тюрьме мага.

— Никогда не слышал… — И тут в груди что-то кольнуло. — Подожди. Ты говоришь о событиях, описанных в детских сказках?

Нехорошее предчувствие начало расползаться по телу неприятным холодком. Малыш Шалфей улыбнулся.

— Значит что-то, да знаете!

— Знаю, — согласился Лавр. — И все же… сказки о Сириусе и Канопусе…

Стоило ему произнести эти имена, как атмосфера в аудитории вновь изменилась. Температура заметно понизилась, Лавр выдохнул облачко белого пара.

— Эти двое… — малыш Шалфей зажмурился, с силой сжав кулаки. — Истории про них никакие не сказки! Эти двое действительно жили!

«Он вновь потерял контроль над своей магией…»

— А ты… был с ними знаком? — осторожно поинтересовался Лавр. — Ты жил с ними в одно время?

— Да… мы жили… Я жил, пока… пока меня не убили.

Злость и обида смешались вместе. Исходившая от малыша Шалфея магия была холодной и угрожающей. Лавр испытал искреннее сочувствие к ученику.

— Не смотрите на меня так, профессор, — через силу улыбнувшись, произнес мальчик. Он сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. — Видите… как только я испытываю сильные эмоции, моя магия выходит из-под контроля.

— Да, вижу.

— И я не хочу, чтобы кто-то знал, что я — Первородный.

— Понимаю.

«Что случится, если о нем узнают?»

Лавр был уверен, что в таком случае малыш Шалфей вскоре окажется в Министерстве. И там встретит Сириуса.

— Расскажи мне о нем, — попросил Лавр, сменив тему их разговора. — О Сириусе. Ты был с ним знаком?

— Нет. — Мальчик покачал головой. — Мы жили в одно время, но в разных общинах. Моя община была здесь, в восточных землях. А Сириус и Канопус жили в землях Дурмана, ближе к Туманным горам.

«Туманные горы», — Лавр не мог не подумать о том, что это место как магнитом притягивало его к себе все сильнее и сильнее.

— Но я не был с ними знаком… достаточно близко.

— Но ты хоть что-то о них знаешь, — произнес Лавр требовательнее, чем было нужно.

— Кое-что знаю, но зачем Вам?.. — Малыш Шалфей взглянул на Лавра долгим пристальным взглядом. — Не подумайте, что я хочу что-то скрыть. На самом деле моя душа испытала облегчение от того, что кто-то узнал мой секрет.

— О том, что ты — Первородный?