Шрифт:
Малыш Шалфей кивнул.
— Ты… Первородный?..
В миг в аудитории стало холодно как посреди ночного леса в середине суровой зимы. Дверь за малышом Шалфеем захлопнулась, будто от сквозняка и Лавра окутала темнота.
«Ч-что… происходит?»
Это было последним, о чем Лавр смог подумать. В следующую секунду он провалился в небытие.
Глава 15
Дом.
Он ощущал соленый ледяной воздух, до коликов просачивающийся в легкие при вдохе. Чувствовал, как от постоянных ветров шелушится кожа на щеках и лбу. Как озноб пробирает до самых костей, волнами мурашек гуляя вдоль позвоночника. Туда-сюда. Туда-сюда. И это было странно. Лавр не таким помнил свой дом. В его воспоминаниях скалистый остров был наполнен влажным воздухом и жирными хвойными лесами. Густой туман каждое утро и вечер спускался с вершины к подножию, а после растворялся, оседая на земле.
«Нужно проснуться».
Лавр знал, что в своих грезах может блуждать бесконечно. И единственным способом проснуться для него был сильный испуг.
«Я делал это уже много раз», — говорил про себя Лавр, смотря вниз с вершины горы.
Один уверенный шаг и чувство полета выбивает воздух из легких.
— Что же делать? Что же делать?
Повторяющийся вопрос как назойливая августовская муха жужжала где-то у уха, нервируя своим монотонным бормотанием приходящего в себя Лавра. Ощущения, которые он в этот момент испытывал, не вызывали в нем приятных чувств. Тело ломило и крутило по спирали как тряпку после субботней стирки.
— Что же делать? Что же делать?
«Прекрати…»
— Что же делать? Что же делать?
«Хватит уже…»
— Что же делать?..
Лавр продолжал лежать с закрытыми глазами, чувствуя, будто скользит по волнам. Туда-сюда, туда-сюда. Но вскоре пришло осознание, что это не он плывет по волнам, а малыш Шалфей обеспокоенно меряет шагами аудиторию, ходя взад-вперед, и бормочет под нос одну и ту же фразу: «Что же делать?»
Лавр застонал, почувствовав монотонную боль в висках.
— Профессор Лаурус! — малыш Шалфей опустился на пол рядом с Лавром. Его глаза были наполнены слезами. — Прошу, простите меня, пожалуйста! Я… я этого не хотел! Само собой вышло!
От его звонкого голоса, раздавшегося у самого уха, боль вспыхнула с новой силой, и Лавр стиснул зубы, постаравшись не издать ни звука.
— Когда Вы сказали, что я — Первородный, — продолжил тараторить малыш Шалфей, — то я так испугался! А когда я чего-то пугаюсь, то моя магия выходит из-под контроля, и случаются всякие… неприятности!
Лавр все еще пытался собрать в кучу витавшие на просторах сознания мысли. Последние воспоминания были туманны.
— Профессор Лаурус?..
Малыш Шалфей хотел было помочь Лавру подняться, но будучи столь маленьким и хилым смог разве что крепко ухватиться за его руку в бессмысленной попытке приподнять колдуна.
— Все нормально, — наконец произнес Лавр.
Последние воспоминания начинали приобретать в его голове яркость, и он вспомнил, что увидел перед тем, как погрузился в темноту.
Взглянув в обеспокоенное лицо малыша Шалфея, Лавр опустил взгляд ниже и увидел опоясывающий горло мальчика белый обруч — метку первородной души.
«Значит, не показалось».
— Пожалуйста, простите меня!..
Лавр постарался убедить ученика, что все было в порядке.
— Так ты знаешь, что ты — Первородный? — спросил он у малыша Шалфея.
Почему-то ему казалось, что не знать этого малыш Шалфей попросту не мог. Но мало ли?
— Конечно я это знаю, — закивал головой юный колдун. Но сразу же стыдливо отвел в сторону взгляд и почесал мочку уху. — То есть… знаю, что таких, как я, Вы в этом времени называете «Первородными». Но я себя… «Первородным» не ощущаю. И вообще, — добавил он по-детски, — звучит это как-то неправильно. Пер-во-род-ный. Можно подумать, что моя душа и Ваша не были рождены в одно время.
— Что?..
В висках до сих пор пульсировала боль. Лавр поморщился, и надавил на виски, согревая кожу на них теплом своих пальцев. В этот момент он пожалел, что не обзавелся привычкой носить с собой какие-нибудь болеутоляющие травы или вовсе зелья. Он припомнил, что в городе была ведьмовская лавка, в ней наверняка можно было приобрести пучок-другой зверобоя или корешок имбиря.
— Я ничего не понимаю, — не стал лукавить Лавр, покачав головой. — Ты — Первородный, а значит, помнишь все свои предыдущие циклы, в отличие от таких, как я. В этом наше отличие.
Помимо того, что магия Первородных в десятки раз сильнее.
Малыш Шалфей поджал губы и сел на пол рядом с Лавром. Вид у него был грустный. Даже несколько растерянный.
— Я не помню свои предыдущие циклы, профессор, — сказал мальчик. И замечая удивление Лавра, добавил: — Не так, как это понимаете Вы.
— О чем ты? Все Первородные помнят свои циклы.
— Да, я слышал об этом. — Малыш Шалфей виновато почесал затылок. — Но… дело в том, что у меня их… наверное еще не было?