— С чего бы нам начать?.. — Ольга постучала пальцами по краю стола. — Пожалуй с того, что вам известно о Сириусе?

Эту часть беседы взял на себя малыш Шалфей. Он рассказал Сестре о своем предыдущем воплощении, и как бы Лавр не старался ущипнуть ученика, чтобы тот говорил меньше, мальчик ничего не утаил от Ольги. Сестра слушала его внимательно, не перебивала. Иногда кивала головой, будто подтверждая сказанное колдуном.

— Значит, ты не знаешь, что произошло с твоей сестрой и остальными магами после того, как твой цикл был завершен? — подытожила Ольга, когда малыш Шалфей закончил говорить.

Она будто и вовсе не была удивлена тем, что перед ней сидел Первородный маг.

— Нет. Я лишь знаю, что брат Канопус был против того, что замышлял Сириус. Но… что случилось дальше, я не знаю.

Малыш Шалфей понурил плечи, а Ольга вновь кивнула. Того, что она услышала, было достаточно, чтобы убедиться в правдивости чужого рассказа. Теперь настал и ее черед рассказать о том, что Сестры поколениями хранили в секрете от магов континента.

— Обряд Сириуса положил начало многовековому кошмару, последствия которого мы с сестрами до сих пор не можем устранить, — начала она. — Сириус совершил страшный грех, обманув древних богов, и тем самым проклял собственную душу. Шалфей, ты видел Сириуса в то время, когда его тело разъедало от его греха и понимаешь, о чем я говорю.

Мальчик вспомнил облик завершившего его цикл мага и поморщился.

— Я знаю, что совершил Сириус. — Яр помнил прочитанную вместе с Марией книгу. — Он отдал богам не ту жертву. Не ту, что они выбрали.

Губы Ольги дернулись не то в улыбке, не то в горькой усмешке.

— Верно. Любовь Сириуса к Канопусу, его названному брату, была так велика, что он пожертвовал жизнью своей названной сестры Спики, и думал, что это сойдет ему с рук. Впрочем, как бы мне не хотелось винить Сириуса в том, что случилось, Великая Матерь научила меня прощать. Винить Сириуса не в чем, — вдруг добавила Ольга. — Кто знает, как бы поступил Канопус, выбери боги жертвой Сириуса. Или как бы поступил каждый из нас, желая спасти того, кто дорог душе и сердцу. Сириус вызвал на себя гнев богов, а вместе с тем и обрек на страдания весь народ континента. Высокая цена за одну спасенную жизнь.

Ольга провела ладонью по столу, словно смахивая с него пыль.

— Но Сириус был умен и талантлив, этого у него было не отнять. В одночасье тот, кто был повинен в бедствии мира стал для этого мира спасителем. Обряд, что он придумал, должен был умилостивить богов, но… цена, которую предстояло заплатить, была слишком высока. Канопус это понимал. Наверняка это понимал и Сириус, но вина за то, что происходило с миром снедала его изнутри. И он боялся. Боялся потерять свою душу.

Ольга вновь усмехнулась.

— Знаете ли вы, — внезапно переменила она тему разговора, — чем занимаются Сестры в своих путешествиях?

Маги переглянулись.

— Вы несете в мир учения Великой Матери, — сказал Яр. — Учите добродетели, самопожертвованию. Помогаете тем, кто нуждается в помощи, наставляете.

— Это так, — согласилась с ним Ольга. — Но наша истинная цель заключена в другом. Мы поколениями стараемся исправить то, что совершил Сириус. Этому мы отдаем свои жизни цикл за циклом и верим, что однажды сможем вернуть отданные в жертву души к жизни.

— Как это? — спросил Лавр. — Вернуть жертву к жизни?

Ольга взглянула на Яра.

— Древний закон гласит: «Имя души своей не смей никому говорить». Всем нам известная истина. Однако, иногда, когда доверие к другому магу велико, мы забываем наказ предков. Надеемся, что тот, кому мы откроемся, будет нашей второй половиной. Иными словами — нашим суженым.

У Яра дернулся уголок губ.

— Суженые — два мага с одним именем души на двоих, — продолжала Ольга. — Вы никогда не задумывались над тем, почему так? Почему два мага обладают одинаковой душой? Как так получилось? А есть ли суженые у Первородных? И почему существуют Первородные?

Теперь Ольга посмотрела на малыша Шалфея.

— Большинство Первородных — спасшиеся с того обряда маги. Либо те, кто погиб до его начала. Как, например, ты. Другие же Первородные — маги, вернувшиеся благодаря нам, Сестрам. — Ольга вновь посмотрела на Яра. — Наша истинная цель — соединять две души в одну, давая Первородным шанс на возрождение. Именно этим мы и занимаемся, соединяя магов узами священного союза с помощью обряда. — Ольга вздохнула. — Его душа — твоя душа. Ее душа — твоя душа. От жизни к смерти и от смерти к новой жизни, и так цикл за циклом, пока будет существовать мир, вы будете искать друг друга, пока не найдете. Это станет целью всей вашей жизни. Как этой, так и всех последующих. Не будет вам счастья с другими, не познаете вы с ними и горечи… Сколько раз я произносила для двух влюбленных эти слова, надеясь, что они окажутся сужеными и их души вновь станут единым целым? Бессчетное количество раз. И как я была рада узнать, что Мария и Тмин имеют на двоих одно имя души. Ведь это означало, что после того, как их циклы завершатся, начнется цикл для Первородного — того несчастного мага, чья жизнь оборвалась из-за обряда Сириуса. Но… Тмин все испортил.

— Убив госпожу Марию?.. — произнес предположение Лавр, зная, что у Яра на это попросту не хватит сил. — Я не понимаю… если обряд уже был совершен, то… что он испортил?

— Он совершил грех. Нельзя убивать самого себя, — сказала Ольга, и ее брови оттенка скорлупы грецкого ореха сошлись у переносицы. — Это противоречит самой природе. Всем нам отмерен свой отрезок времени. Каждый из нас должен прожить столько, сколько ему отведено. Но когда душа покидает тело раньше срока, ей остается лишь блуждать по миру, в ожидании, когда наступит час ее перерождения. Обряд, что я провела для них, связал душу Тмина и Марии, они должны были прожить в гармонии отведенный каждому из них срок, но Тмин… Тмин нарушил течение жизни. Собственной жизни, пусть и заключалась она в теле Марии. Высший грех. Душа, убившая себя, не способна переродиться вновь. Ей не даровано благословение небес. А значит, Тмин обрек и себя, и Марию на настоящую смерть. И я… Я взяла на себя ответственность рассказать Марии о том, как это исправить.