— Профессор, господин Яр зовет Вас завтракать! — крикнул малыш Шалфей, усаживаясь за стол. — Идите быфтрее, или фсе офтынет!..

До ушей Лавра донесся голос Яра, тихий, но поучительный. Чародей наставлял мальчика не говорить с набитым ртом.

Именно о таком Лавр когда-то и грезил. Пуститься в путешествие, подальше от стен и магов Министерства. Бродить вместе с Яром по континенту, открывать что-то новое и ничего не бояться. Жизнь, полная приключений. Пусть когда-то он и мечтал разве что сидеть, забившись в угол, с тяжеленой книжкой, чтобы никто его не беспокоил.

С годами мировоззрение меняется.

Лавр уже собирался зайти внутрь и присоединиться к завтраку, как его взгляд зацепился за мелькнувшее между стройными хвойными стволами рыжее пятно. На секунду сердце в груди колдуна замерло, а после забилось быстрее. От страха. Лавр отступил назад, обратно к хижине. И тут же понял, когда страх отступил, уступая место здравому смыслу, что именно его напугало.

«И как я мог об этом забыть?..»

Лавр вглядывался в деревья, пытаясь выцепить взглядом лесного жителя. Но тот, словно чуя заинтересованность колдуна, продолжал прятаться.

Позади скрипнула старая половица.

— Кажется, к нам пришли гости, — произнес вышедший наружу Яр.

В его руках было несколько кусочков мяса. Чародей бросил их подальше от хижины и стал ждать. Вскоре, неуверенно ступая по снегу, из-за елок вышла лисица. За ней еще одна, и еще. Животные принюхивались не то к угощению, не то к магам. Их блестящая шерстка искрилась под лучами зимнего солнца.

— Лисы!.. — воскликнул малыш Шалфей.

И сразу же накрыл рот ладошкой. От звука его голоса животные вздернули ушами и скрылись обратно за елями.

— Ой… я не хотел, — произнес мальчик виновато.

— Ничего, — успокоил его Яр. — Они сейчас вернутся.

И в самом деле. Не прошло и минуты, как лисы вернулись. Они с опаской поглядывали на магов, но чувство голода было сильнее.

— Ты знаешь, что лисы в этих местах отличаются от других?

Лавр задумался над ответом.

— Из-за того, что живут стаями?

Яр кивнул.

— Принято считать, что лисы — одиночные животные. В лучшем случае, они живут парами, но никак не стаями. А в этом лесу стаи — повсеместное явление.

«Поэтому он и называется лесом лисьи стай».

— Думаешь, они из ее стаи?

Яр пожал плечами.

Лисы схватили по кусочку мяса и убежали обратно в лес.

— Возможно. Значит, Мелисса рассказала тебе о том, как встретила Марию?

— Да. Госпожа Мария спасла ее от охотников.

— Спасла… Это не совсем так. Ведь лисица, которую поймали в капкан, в итоге умерла.

— Чтобы стать фамильяром, — не согласился Лавр. — Думаю, профессор была счастлива быть с госпожой Марией до самого конца.

???

Прошло два дня. За это время погода больше не портилась и оставшийся до сестринской общины путь маги дошли спокойно и размеренно.

— Не так я представлял себе это место, — произнес Лавр, задирая вверх голову. — И как мы туда попадем?

Сестринская община находилась на вершине заснеженной скалы.

— Вот бы сейчас метлу в руки, — протянул малыш Шалфей, как и его учитель, смотря на возвышавшуюся над ними скалу. — За минуту бы добрались.

— Да, метла была бы кстати.

— В скале высечена лестница, — сказал Яр, указывая рукой на еле заметную прорезь. — Идти долго, но этот путь единственный.

— Зачем такие сложности? — спросил Лавр.

— Сестры так защищают свою общину.

— От кого?

Яр не ответил.

Может, не знал. А может, наоборот, знал, но не хотел говорить.

— Я не дойду. — Малыш Шалфей уже был готов сдаться. — Как хотите, профессор, господин Яр, но я туда не поднимусь.

Мальчик указал на свои ноги — они были слишком короткими для такого высокого и крутого подъема.

— Говорят, — начал чародей, — что те, кто способен преодолеть сложный путь, в конце этого пути найдут то, что ищут.

— И кто так говорит? — Лавр нахмурился, он такого никогда не слышал. — Ты это сейчас выдумал.

Яр покачал головой.

— Так говорил мой учитель. И на моей памяти он ни разу не ошибся.

Поднимались они долго. Настолько долго, что уже было не сосчитать, сколько ступеней осталось позади. Лавр и не хотел этого знать. Даже оборачиваться было страшно, не то что думать, сколько еще времени они будут подниматься. Дышать становилось труднее, воздуха для полноценного вдоха все время не хватало.