– Для этого нужно соблюсти ряд условий.

Я выложила на стол заранее приготовленные бумаги.

– У меня есть жилье и собственное дело. Здесь справка о доходах и рекомендательное письмо градоначальника.

Мужчина посмотрел на меня, как-то неопределенно хмыкнул и опустил взгляд к бумагам.

– Вижу, хорошо подготовились, - сказал он, пока глаза его бегали по строчкам.

– Да. Потому что я настроена серьезно.

Эпилог

ЭПИЛОГ

Два месяца спустя…

Я стояла возле закрытой двери, прислушиваясь к звукам, доносящимся снизу. В последние три недели спальня была единственным местом где я могла укрыться и побыть в тишине и спокойствии. Но ненадолго. Вот и сейчас мое отсутствие быстро обнаружили.

– Кейт! – крикнула Элла, а через несколько секунд я услышала звук шагов на лестнице. – Катерина Левер! Я знаю, что ты там.

Шаги приблизились и, наконец, стихли под дверью моего маленького убежища. Элла не стучала – ждала, зная, что я сама открою ей. В конце концов, выхода у меня не было. Ну, разве что удрать через окно. Но, даже, если бы я решилась на это - в саду меня тоже тотчас отловили бы.

– Открыто.

Соседка приоткрыла дверь и заглянула в комнату.

– Все уже собрались.

Элла зашла в спальню.

– Еще несколько минут, и он решит, что ты хочешь сбежать.

Уж чего-чего, а сбегать я не хотела.

– Мне просто нужно успокоиться.

Элла подошла и ласково коснулась моего плеча.

– Волноваться перед свадьбой нормально. Вот помню, перед моим венчанием…

Следующие минут десять-пятнадцать я слушала ее рассказ о знакомстве с мужем, о том, как они собирались бежать, потому что родители не одобряли их брак, о тайной помолвке…

История, конечно, была занимательной, но мыслями я была там внизу, на первом этаже. Представляла, как Джеффри в парадном костюме переминается с ноги на ногу и смотрит на лестницу.

Повернувшись к зеркалу, увидела собственное отражение - знакомое и незнакомое одновременно. Мое лицо, мое тело, мои волосы, уложенные в простую изысканную прическу. Но как непривычно было видеть себя в белом платье! Да и вообще не верилось, что все происходит наяву; что меньше, чем через час я стану женой.

Все случилось так быстро: через пару дней после финального слушания, когда суд, наконец, решил оставить Киду со мной, Джеффри сделал мне предложение.

– Выходи за меня замуж.

Он сказал это просто, словно между делом, когда мы ехали вдоль Улицы Мастеров. В тот день я отправилась в текстильную лавку, забирать ткани, которые выписала из столицы: пять тяжеленных мотков, и для этого мне понадобилась повозка. Джеффри вызвался составить компанию, и в тот момент, когда мы проезжали мимо гончарной мастерской, он повернулся и сказал это.

Да, с романтикой у шерифа Бартела всегда было туговато.

– Что? – на миг мне показалось, что я ослышалась.

– Выходи за меня, – уверенно повторил он.

Я, конечно, могла бы сказать, что для таких предложений полагался ужин при свечах, музыка и кольцо, но… это ведь был Джеффри Бартел. Правда, кольцо он все-таки преподнес. На следующий день.

– Оно принадлежало моей матери, – сказал он, надевая его мне на палец. – Теперь оно твое.

Прежде, чем я успела ответить, в столовую залетела Кида - вообще-то ей в тот момент полагалось уроками, но она (кто бы сомневался!) дежурила под дверью.

– А я буду нести подушечку с обручальными кольцами! Или твой шлейф! – Кида завертелась вокруг меня. – А у подружек невесты будут одинаковые платья. Какие сошьем: розовые или лиловые? И ленты нужны разноцветные. Ну, чтобы сад украсить. И еще…

Кида тараторила и тараторила, а я, потрясенная, прикидывала, как давно она знала о свадьбе.

– Мистер Бартел случайно проговорился Элле, ну а я услышала. – И на всякий случай уточнила: – Но я не подслушивала!

…А через несколько дней началась подготовка. Мы не хотели устраивать пир на весь мир - нам хватило бы и тихого праздника, но в Ирфенесе слухи разносились быстрее ветра.

– Можешь даже не пытаться составлять список гостей, - сказал Хардвин.
– Они сами придут. Так уж у нас здесь повелось. Поэтому готовь длинные столы, чтобы все разместились.

Новость о том, что я выхожу за Джеффри, он принял благородно: грустно улыбнулся, пожелал счастья, хотя и честно сказал, что расстроен.

– И все же я рад за тебя, - сказал он тогда.
– И уж, конечно, не могу ни за что винить. Ты всегда была честна со мной.

Я ласково коснулась его щеки.

– И всегда буду, Хардвин. Ведь ты мой друг.