Укутав в пушистый белый плед, усадил в мягкое кресло. Он сам разливал золотистый напиток по прозрачным чашечкам. Мы не разговаривали. Просто молча пили терпкий чай и любуясь ночным городом. Тишина, повисшая между нами, значила гораздо больше, чем слова.

Сколько времени длилось уютное молчание не знаю, только чай в руках практически остыл. Портить уютно устроившуюся между нами тишину, категорически не хотелось. Всё же что-то мешало наслаждаться безмятежностью момента. Предчувствие. Оно грызло изнутри крохотным червячком.

От моего внимания не ушло желание Игната заговорить. Это читалось в его глазах. Я не чувствовала в себе готовность услышать. За долю секунды до того, как он успел произнести хоть слово, я опустила чашку на столик, поднявшись, вышла из-под тёплого купола. Его пальцы мазнули в паре миллиметров от моего запястья.

Едкий, почти зимний, ветерок ударил прохладной волной, остужая разгорячённую кожу лица. Когда не получилось набросился на ноги в тонких чулках, попытался забраться под плед. По телу побежали колючие мурашки. Потоки холодного воздуха остудили пылающие щёки, заодно разогнали рой туманных мыслей.

Холод — меньшее, что меня волновало. За моей спиной вновь стоял тот, кто не позволит себя игнорировать. Хочу я того или нет, придётся выслушать.

Тяжёлые ладони опустились на плечи. Не вздрогнула. Только пальцы сильней сжали плед. Ветер, ещё секунду назад холодивший спину, отступил, его место заняло тепло мужского тела. Ноги предательски потяжелели, будто набитые ватой. Волос коснулось тёплое дыхание. Стоило бездну сил, чтобы не выпустить наружу ураган чувств, поднявшийся внутри.

Что же этот мужчина делает со мной? Он будто отвоёвывает себе место. У него получается это настолько незаметно. Сама не понимаю, как сопротивляться и главное, зачем.

— Когда ты перестанешь убегать от меня.– его мягкий тон согрел не меньше чем тело.

Убегать. Если расскажу, поймёт? И как так объяснить, чтобы самой стало понятно. Ведь я сама не понимаю, почему бегу. Раньше видела в нём Виктора. Властность, сила, хитрость, хватка – это всё роднит их. Только со временем поняла, различий больше, чем схожести.

Там, где Виктор пробивался напором, Игнат просачивался незаметно, по крупицам. Когда Виктор срывал запоры, Игнат манил, дожидаясь, когда сама их отворю. В присутствии Виктора замирала подавляемая энергетикой. Рядом с Игнатом дышалось полной грудью, будто воздух становится чище, настолько чище, что кружилась голова.

Тогда почему убегаю? Возможно, страшась потери воздуха, когда он наиграется. А, быть может, просто не готова.

Его терпению настал конец. Мягко развернув к себе, захватил мой взгляд. В глазах отражались жёлтые огоньки фонариков. Это единственное, что успела заметить, прежде чем мои губы захватили в плен.

Тот напор, с которым он вжал меня в себя, снёс все мысли напрочь. Страсть и жёсткость поцелуя пробудили в теле животные инстинкты, затмевая разум. Оно ещё помнило те другие, причиняющие боль. Ощущение тепла и защищённости как не было. Попытку отстраниться, прекратили прижав к широкой груди. Рука на затылке осторожно, но крепко сжала волосы.

Этого оказалось достаточно, чтобы разум, окончательно сорвав запоры, затопило паникой. Тело затрясло в лихорадке. Рот наполнился приторно-солёным вкусом крови, что только усилило надвигающуюся истерику.

Игнат отстранился и ослабил хватку.

— Прости.– хриплый голос едва слышно донёсся до меня.

Пальцы сжимали мужскую рубашку. Плед, ещё минуты назад горевший плечи, валялся у ног. Тело сотрясала крупная дрожь. Вот только колотило меня не от холода осенней ночи. Не пролитые слёзы омывали глаза. Истерика. Я чувствовала её мягкую поступь. Ещё пару секунд и она накроет удушливой хваткой.

Аккуратно, но настойчиво мои руки расцепил. Пустота, таившаяся внутри, последний год, вырвалась наружу, подменяя собой мир. Стихли звуки города, шелест дождя о хрустальный купол умолк ещё раньше. Даже ветер затих. Он больше не трепал полы платья.

Тепло мягкой ткани, снятой с мужских плеч, отогнало ноябрьский холод. На миг показалось и с внутренним морозом она справится. Но нет. Та, лишившись поддержки извне, свернулась тугим клубочком у сердца.

Оглушающая тишина отступила вместе с холодом. Меня ещё потряхивало от избытка непрошеных эмоций. Совсем притихший ветер заметила не сразу. Он больше её хватал озябшие лодыжки. Мир замер не от моей пустоты. Он умолк в ожидании.

Хрупкий полупрозрачный кристаллик пролетев сквозь облачко нашего дыхания, опустила на мою ладонь, тут же растаяв. Следующая снежинка опустилась на ресницы Игната, повиснув хрустальной бусиной. Взмах ресниц и бусина покатилась по лицу, оставляя на коже мокрый след, как от слёз. Ещё одна ужалила меня за щёку растаяв.