— Вивиана… — начал он, и в его голосе звучала такая искренность, что у меня защемило в груди. — Мне так жаль. Я не хотел тебя бросать. У меня не было выбора. Я был вынужден уйти. Но я всегда думал о тебе. Каждый миг.

Мужчина сделал паузу, его глаза открылись, и я увидела в них искреннюю тоску.

— Я знаю, что ты не сможешь простить меня. Но, клянусь, я покараю всех, кто причинил тебе боль. Включая себя.

Он потянулся, чтобы прикоснуться к моей щеке, его пальцы были прохладными, но прикосновение стало источником тепла, которое заполнило меня.

— Ты была права. Старейшины не должны назначать мужчин Хранителями. Каждый день, начиная с первой минуты нашего знакомства, я еле сдерживался, чтобы не прикоснуться к тебе.

Я смотрела в его глаза и ощущала, как слёзы наворачиваются на мои ресницы. Все эти чувства, вся боль, которая накопилась за время его отсутствия, теперь перерастали во что-то другое — в надежду.

Хранитель вздохнул, а его взгляд стал глубже и теплее.

— Вивиана… — начал он, как будто признавался в чем-то давно скрытом. — Ты даже не представляешь, как мне было тяжело сдерживаться. Каждый раз, когда ты касалась меня, когда улыбалась, когда даже просто находилась рядом. Это пытка. Я… — он замолчал на мгновение, а потом посмотрел так, что у меня перехватило дыхание. Хранитель немного нахмурился, будто вспоминал момент, который причинял боль и одновременно сводил с ума.

— Тогда, в той палатке, когда ты обняла меня, я был на грани. Я призывал всех Духов леса, просил их дать мне сил выдержать. Казалось, что я вот-вот сорвусь, и… и не смогу остановиться.

Его слова обжигали меня. Каждое признание открывало передо мной истинные чувства, которые он так старательно прятал. Мой защитник продолжил, не отводя от взгляда от моих губ:

— Я хотел тебя. Хотел наброситься, прижать к себе так, чтобы ты почувствовала, насколько сильно я тебя хочу. Исцеловать каждую твою веснушку, каждый шепот… Я хотел запомнить тебя всю. И в то же время знал, что не могу. Не имел права.

Хранитель отвел взгляд и, кажется, набрал в легкие воздуха, готовясь к тому, что вот-вот произнесет. Я затаила дыхание, уже чувствуя, что он готов признаться в чем-то важном, сокровенном, давно мучившем его.

— Я лгал тебе, Вивиана, — его голос звучал тихо, но в нем было много боли. — Лгал, потому что это была единственная возможность защитить тебя.

Моя голова закружилась. Я открыла рот, чтобы спросить, но мужчина продолжил, едва замечая мой растерянный взгляд:

— Старейшины послали меня в Ирландию не для того, чтобы защищать новоиспечённую банши. Они отправили меня, чтобы подготовить тебя к тому, что должно произойти, — он ненадолго замолчал, а его взгляд вдруг потяжелел, как будто мой защитник сам не хотел произносить эти признания вслух. — Чтобы привести тебя в Лунарион.

— Для чего? — мой голос сорвался, но я должна была знать. Я хотела услышать правду, какой бы горькой она ни была.

Хранитель на мгновение закрыл глаза, будто пытался сдержать вихрь эмоций, но затем тихо, почти неохотно произнес:

— Подкидыши не нужны Старейшинам. Они приносят вас в жертву.

Это признание ударило по мне, как удар молнии, оставляя за собой пылающий след.

— Каким образом? Убивают?

Мой защитник печально помотал головой:

— Хуже. Забирают всю твою силу, которую ты пока не осознаёшь. Подкидыш становится ненужным сосудом — без живых чувств, эмоций, целей. Он изгоняется из Лунариона. А без поддержки подкидыш не сможет выжить.

— Так Леан изгнали?

— Девушке повезло. Её просто не приняли. В Леан не было достаточно силы, нужной Старейшинам.

Я вглядывалась в его глаза, полные тоски и боли.

— А сколько таких подкидышей, как я, ты уже приводил в Лунарион? — мой голос прозвучал хрипло, и я сама удивилась, как легко произнесла эти слова.

Хранитель покачал головой.

— Ты первая, — произнес он, но я не могла отделаться от чувства скрытой лжи.

— Первая? — переспросила я, полная недоверия.

— Да, — тихо ответил Хранитель. — Ты действительно первая, но… — он замялся, — Я с самого начала знал исход всего. Когда впервые увидел тебя на пороге дома в Карлингфорде, я почувствовал что-то особенное.

Я затаила дыхание. Он помнил тот момент.

— Поэтому я ушел, сделав вид, что ошибся домом, — продолжал защитник, и его голос становился все более напряженным. — Я думал, что так будет лучше для всех. Но потом осознал, что не могу не выполнить свой долг перед Старейшинами.

— И решил обмануть меня, чтобы я стала одной из жертв, — констатировала я, чувствуя, как в груди вновь разгорается гнев.

— Нет. Я понял, что становлюсь ближе к тебе, и решил сделать все, чтобы ты не досталась Старейшинам. Поэтому я так долго оттягивал момент твоего возвращения в Лунарион. И лишь поэтому отговаривал тебя переступать портал.

Я понимала, что Хранитель говорит правду. В его глазах я видела ту самую борьбу — между долгом и чувствами, между своим призванием и тем, что он испытывал ко мне.

Мужчина снова протянул руку, и я замерла, ощущая, как его пальцы бережно скользят по моим шрамам, оставшимся после той страшной тюрьмы. Его прикосновения были одновременно нежными и трепетными, как будто он боялся причинить мне боль, хотя прекрасно понимал, что шрамы — это лишь внешнее проявление страха и страдания, которые я перенесла. Во взгляде читались искренность и сожаление.