— Ты ставишь мне ультиматум, Элиза, — голубые глаза Адама потемнели, в них загорелись злость и неодобрение. — Либо я следую избранного решения, проявляю заботу о твоей жизни, но теряю тебя, либо соглашаюсь оставить тебя в опасной зоне…

— И проявляешь уважение к моему выбору, — кивнула, развеивая сферу безмолвия. — Будьте осторожны, страж Сеймур, и спасибо за разговор, — отсалютовав ему по правилам, я с облегчением отвернулась и поспешила прочь.

Испытывать на себе негодование высшего военачальника — то ещё удовольствие. А он именно так и смотрел, как военный, а не как муж. И почему-то от этого осознания было больнее всего.

Чем дальше я отходила, тем, казалось, становится шире пропасть между нами. И ведь это начало возможного конца. Возможно, это был наш последний разговор. Но мысли о личных бедах рассеялись, когда по лагерю разнёсся крик:

— Разлом открывается! Тревога!

/Элиза/

Никогда прежде я не испытывала такого всепоглощающего ужаса. Чудилось, это сон, просто кошмар, но, к сожалению, в этом состояла наша реальность. Новый разлом вновь набирал силу, выпуская из себя сотни и тысячи клыкастых ядовитых тварей. А нам оставалось только защищаться и помогать тем, кто не способен за себя постоять.

Я вернулась в лагерь рекрутов, а здесь приступила к работе с беженцами. Приказ о моём возвращении в академию так и не поступил. То ли Адаму было не до того, то ли он меня услышал. А вот Виктория не вернулась. Она связалась со мной и объяснила, что вынуждена отправиться в академию из-за того, что обязана возглавить род в случае смерти брата. Я согласилась с её доводами, но её слова только усилили мой ужас, ведь Вилдбэрн сомневался в том, что выживет. Впрочем, рефлексировать было некогда, все мы пребывали в раздрае, но продолжали выполнять свой долг.

Грант внезапно вызвал меня на следующий день. Я решила было, что Адам всё же решил отправить меня в безопасное место, но не отгадала.

— Ты знаешь, что происходит? — прямо спросил у меня Шейн, закрывая нас сферой безмолвия.

— Со мной никто не связывался, — качнула я головой.

— Состоялось голосование высших военачальников. Итан почти единодушно избран главнокомандующим армией.

— Но… такого поста больше нет, его отменили после свержения императора, — пролепетала я растерянно.

— Свод законов не переработан до конца, — поморщился он. — Это голосование поставило его на одну ступень с советом. Все его приказы будут и правомерны, и одновременно противозаконны. Предупреди отца, пусть готовится.

— А вы?

Как и я, Шейн отпрыск члена совета. Тоже старший, должен занять место главы рода после отца, но не стремится к этому. После трагедии у Форли, где также произошёл прорыв, который, благодаря Итану и слаженной работе военных, удалось подавить, он прервал карьеру и перевёлся в академию преподавателем. Мы не были друзьями или приятелями, придерживались официального формата общения, но он как-то обмолвился мне, что счастлив на своём месте, и находится там, где от него больше всего пользы. И он действительно был потрясающим и уважаемым преподавателем. Но долг перед родом не отменить. Насколько знаю, его отец, Август Грант, болен, судя по внезапности наступления недуга, это результат покушения. И теперь Шейну предстоит заменить его.

— Буду находиться здесь, пока нужен. В совете разберутся без меня. Да и не торопятся меня впускать в свой кружок, — усмехнулся он мрачно, а голубые глаза вспыхнули силой резерва. — Но я намерен занимать нейтральную позицию.

— Род Вотерборн поддержит Вилдбэрна, — после краткой заминки сообщила я.

Мой брак состоялся именно ради укрепления этих договорённостей. К тому же в наше распоряжение перешла часть капиталов будущей невесты Вилдбэрна, Камиллы Моррис. Он уже помог ей вернуться в совет. Мы не можем отступить, даже если теперь сомневаемся в правильности сделанного выбора и победе. Это вопрос чести.

— Тогда тем более предупреди отца, — Шейн принял мои слова спокойно, хотя занимал нейтральную позицию из-за давней вражды с Итаном.

— Предупрежу. Но зачем это Вилдбэрну? Чтобы захватить власть?

— Судя по всему, дела наши плохи, он намерен отвести войска и приступить к построению линий обороны, чтобы не множить бессмысленные жертвы.

— Что?! — я задохнулась от шока. — Но линии обороны… это на сотни километров… и…

— Придётся оставить столицу, — тяжело сглотнув, подтвердил Шейн. — Но это всего лишь город, жизни дороже. Помни об этом, когда поступит приказ, — и сжал моё плечо в попытке приободрить, не скажу, что у него получилось.

Но я постаралась следовать его совету, потому что он оказался прав. Приказ об отступлении поступил, мы собрали лагерь и повели беженцев в сторону столицы. А по пути слушали их недовольство…

— Зачем мы уходим?! — голосила одна женщина, по моим ощущениям, около часа. — Там наши дома! Вы должны убить тварей, чтобы мы могли вернуться! Там вся наша жизнь!

Нервы всё-таки сдали. Я выхватила нож из ножен на поясе и подступила к ней. Она отпрянула от меня, глядя в ужасе. А я протянула ей оружие рукоятью вперёд.