Маэс подошел ближе, жадно прислушиваясь и втягивая воздух, в тщетной попытке что-то учуять. Брейр был прав, вонь стояла дикая — грязным телом, кхассером, гарью, тухлыми остатками еды и нечистотами. Вся эта мешанина перебивала любые другие запахи.

Император обернулся и тяжелыми лапами начал разбрасывать хлам по сторонам, в итоге докопался до стены.

Пусто!

Но шагнув в сторону, он увидел то, что раньше было скрыто от чужих взглядов.

Уступ, а за ним темную нишу.

И оттуда на него испуганно таращились два янтарных глаза.

***

Потом раздалось рычание, полное страха и бессильной ярости.

Император отшвырнул в сторону остатки барахла и подступил ближе.

В маленькой нише сидел звереныш. Такой же неопрятный, как и все остальное. Пятнистая шерсть свалялась и местами превратилась в одной сплошной колтун, еще не окрепшие крылья, покрытые паутиной розовых прожилок, были похожи на грязные тряпки. Досыта он, похоже, никогда и не ел, потому что даже в полумраке ниши была заметна худоба.

Жалкий, убогий, даже кисточки на ушах были редкими и неровными.

Стараясь не напугать, Маэс аккуратно приблизился к малышу. Тот забился в самый угол и их последних сил шипел, словно дворовая кошка, а потом растопыренной когтистой лапой ударил императора по носу.

Тот лишь фыркнул и обернулся. Увидев человека, звереныш вдавился в стену, прижал уши и даже шипеть уже не мог.

Маэс присел на корточки:

— Выходи. Не бойся.

Мелкий жалобно запищал, пытаясь спрятаться.

— Я тебя не трону, — Маэс протянул руку.

Рысенок замер, насторожено принюхиваясь. Потянулся следом, но стоило только пошевелить пальцем, как острые зубки впились в ладонь.

Маэс даже не дернулся, позволяя жевать свою руку. В итоге котенок смущенно отпустил, еще раз понюхал и отодвинулся.

— Иди ко мне, — опять поманил император.

Его звериные глаза наполнились тьмой. Она манила, увлекала за собой, успокаивала. Другие кхассеры тянулись за ней, и рысь не стал исключением. Он перестал дрожать и приживаться к стене, наоборот вытягивал шею, всматриваясь в незнакомца. Куцые кисточки на ушах настороженно подрагивали.

— Я не обижу тебя, — тихо произнес Маэс, — и не оставлю. Обещаю.

После этих слов малыш всхлипнул и бросился к императору. Заскочил на руки, когтистыми лапами обхватывая шею, и замер, закрыв глаза, смиряясь с тем, что может произойти дальше.

— Тише, тише, — Мэс гладил его по спине и под ладонью четко прощупывалась каждая косточка хребта, каждый позвонок.

Император с трудом сдерживал ярость. Не хотелось пугать и без того полумертвого от страха рысенка, но хотелось вздернуть на ближайшем дереве его папашу. Какого черта он сотворил такое?

— Все будет хорошо, — бережно прижимая найденыша к груди, он медленно распрямился в полный рост, — идем отсюда.

Все время, пока он шагал по сумрачным тоннелям к выходу из пещеры, маленький кхассер неустанно цеплялся за шею и надрывно дышал. Было слышно, как его сердце заходится от страха, а когда вышли на улицу, он тихо пискнул и, зажмурившись, попытался спрятать мордочку на груди взрослого.

Брейр и Доминика встретили их растерянным молчанием, а лохматая бродяжка задергалась с удвоенной силой и замычала еще громче. Взгляд ее стал совсем безумным.

— Да что же это такое? — хрипло спросил Брейр, наблюдая за тем, как Маэс пытается отлепить от себя перепуганного звереныша, а тот судорожно цепляется и пищит, — У нас за котят любого в лоскуты порвут, а здесь такое…

— Не спрашивай, — императору удалось перехватить малыша, — тише. Успокойся. Смотри, какая девочка красивая. Ее Доминика зовут. Она поможет тебе.

Едва сдерживая слезы, целительница подступила ближе.

— Аккуратнее кусается, — предупредил Маэс, поглаживая жёсткий, свалявшийся загривок.

— Ничего, потерплю, — сипло ответила она. Малыш выглядел настолько жалким, что у нее самой сердце заходилось от боли.

Она аккуратно прикоснулась к сухому носу. Тут же раздалось рычание и щелкнули маленькие, острые зубы.

Доминика не дрогнула. Не обращая внимание на сопротивления, обеими ладонями обхватила мордочку:

— Тише, котик, тише. Я помогу.

На его линии жизни без слез не взглянешь. Бледные, никогда не знавшие полной силы, местами переходящие в едва заметные ниточки. Он бы не пережил эту зиму, если бы его не нашли.

Вернее ее…

— Это девочка, — тихо выдохнула Ника, повергая в ступор стоящих рядом мужчин.

— Девочка? — переспросил Брейр, — ты уверена.

— По-твоему, я настолько глупа, что не отличу пацана от девчонки?