Енот виновато перебирал лапками, опустив острую мордочку и всем видом давя на жалость. Но жалко его не было. Скорее себя. Едва не подвел меня под инквизиторские пытки! А может уже и подвёл…

– И что нам теперь делать? Что будет? Меня арестуют, или может даже казнят?

– Подумаешь, ошибся немножко… я читать не умею.

Я всплеснула руками.

– Ну и как прикажешь поступать?

Подперев дверь стулом, зашагала вдоль стойки и обратно, серьезно призадумавшись. Если верить Гиршу, бешеный инквизитор наткнулся на патруль, и те его быстро утихомирили, забрав под белы руки в Цитадель ордена – внушительное здание со шпилем в самом конце улицы.

Теперь оставалось только ждать последствий. Не самой же туда заявляться? Хотя… Лучшая защита – это нападение, не так ли?

– Как считаешь...– выдохнула я, перестукивая пальцами по деревянной столешнице, – стоит ли сыграть на опережение?

Енот напрягся.

– Что ты имеешь ввиду?

– Ну гляди… Главный инквизитор не должен был тут колдовать, так?

Гирш кивнул.

– Это запрещено?

Очередной кивок.

– Значит, я могу подать на него жалобу в вышестоящую инстанцию?

Зверек задумался.

– Ну, в принципе, конечно, можешь…

Решено, так и сделаю. А то вдруг они там уже рейд собирают, клетку готовят и дрова для костра сушат, а тут хоба - я заявлюсь с закономерными претензиями!

– Здание со шпилем, говоришь…

– Стася… ты уверена?

Нет. Я не уверена от слова совсем. Но лучше пойду и нападу сама, чем буду дожидаться, пока за мной придут с цепями наперевес.

Одернув платье, я поплескала в лицо холодной водой, пригладила волосы и распахнула дверь, чтобы лицезреть знакомого гнома.

– Здрас-сти, – кивнул тот, шагая мимо меня, – далеко собралась, красавица?

– К инквизиторам, а что?

Тот удивленно приподнял лохматые брови.

– Зачем?

– Жалобу хочу подать... На главного. Он тут колдовал! А это запрещено.

Корк перевел ошарашенный взгляд на Гирша. Тот кивнул, мол да, так всё и было.

– Т-а-а-ак, – протянул инспектор нехорошим тоном, – что натворила?

Я закусила губу.

– Перепутала ингредиенты для зелья и напоила его…

Гном побледнел.

– А он?

Пришлось рассказать всё от и до, кроме того, что основная вина лежала на фамилиаре. Но я его не сдала. Так и быть, пусть живёт и реабилитируется. А ещё пол помоет в наказание… неплохо бы здесь уборку устроить, а то пыль кругом.

Корк наморщил лоб.

– Никуда ходить не надо. Я сам разберусь! Вари зелья, а то вдруг клиенты – а ничего не готово. И никуда не выходи… беда мне с этими ведьмами.

Ворча про себя, он развернулся на каблуках и скрылся за дверью. Я пожала плечами и послушно двинулась на кухню. Так даже лучше.

– Что у нас там из популярного?

Гирш поплелся следом.

Ближайшие три часа я посвятила непосредственно своей профессиональной ведьминской деятельности. Это завораживало и отвлекало. Запахи трав, блеск и перезвон тонкостенных склянок, консистенция порошков и разноцветные результаты моего труда, концентрированные в медных котелках. Я начинала осознавать, что вот она, моя стихия…

Не куча странных работ на сомнительных людей, с дурацкими и порою унизительными обязанностями, а магия. Ведь я ведьма, самая настоящая потомственная ведьма. Хотя слово мне и не импонировало, ассоциируясь с лесными избушками, жуткими старухами и черными кошками.

И больше всего мне нравилось смотреть, как рождается из кончиков моих пальцев самое настоящее волшебство. Тонкий перламутровый дымок появлялся на свет, стоило только захотеть. И первым моим желанием было зажечь камин, чтобы вскипятить воду для очередного зелья.

Дымок послушно обволок сухой хворост. Секунда – и ветки объяло ярким пламенем. Я едва не запищала от восторга. Ух, что могу!

На этот раз я проверяла каждую строчку, тщательно сверяя ингредиенты с надписями на мешочках и емкостях. Чтобы потом не винить кого-то, кроме себя самой. В качестве эксперимента я даже пригубила готовое зелье умиротворения – на этот раз оно оказалось куда гуще и вкусно пахло карамелью.

После растворенной на языке капли я буквально ощутила волну накрывающего меня спокойствия. Все проблемы словно отошли на другой план, захотелось присесть у окошка с чашечкой чая и улыбаться прохожим, а не кидаться на них, прижимая к стене и грязно домогаясь поцелуями…

И даже мысли об инквизиторе не доставляли прежнего дискомфорта. Подумаешь, орден, подумаешь, шовинисты!

И тут мне в голову пришла интересная идея. А что, если…

– Слушай, Гирш.

– М-м? – отозвался тот, отвлекшись от протирания и без того чистых склянок.