На третьего ушастика пшыкнули, когда тот выпрыгнул и не успел приземлиться. Чих рык, чёрная одежда разорвалась. И…

И вместо мужичка с ушками на нас рычала большая чёрная пантера.

– Не на долго тебе их хватит. – прорычал хищник – В следующий раз мы будем к этому готовы.

Пантера запрыгнул на козырёк, на крышу, зыркнул на нас и скрылся в ночи.

– А я-то думала… - проговорила Саша – Зачем мне подруга такие резкие невкусные духи подарила. Причём, со словами, что я девушка красивая, ухоженная, и мало ли что может случиться… Теперь поняла.

– Только не пшыкай ими больше! – чихнула я – А то мы вслед за этими голубцами убежим!

– Ну не знаю…

Мы свернули в подворотню. По коробкам залезли на обветшалую крышу, осторожно пошли по верху. С ветерком пролетали звуки звякающего в кузне молота и шелеста пыли. А я прикидывала, стоит ли пытаться дотянуться до человека, если идёшь по тоненькому коньковому прогону, и пытаться побить его корсетом.

Учитывая то, что нас с Сашей разделяла Женя, выходило, что делать этого не стоит.

Внизу мирно промаршировала стража. Где-то за городскими стенами слышалось тихое, едва различимое пение птиц. Я чувствовала себя безмятежно, как нежащийся в лучах солнышка мак. В глубинах души поднимало голову что-то дикое, хищное, гордое, чуть бесшабашное и такое родное… Я чувствовала себя не то зверем, не то духом, разгуливающим по своим владениям. Существом, под ногами которого простирались величавые крыши, и под ногами которого была власть. И это было приятно…

Вдруг Саша остановилась. Мы тоже замерли.

Я уставилась на границу Малетесейна. Незримая черта разъединяла старенькие пожухшие домишки и аккуратные светлые улочки. Мы стояли будто на стыке миров.

– Дальше жилой город. – проговорила Саша – Разговаривать будет нельзя. А я бы хотела кое-что сказать.

Сестрёнка перевела на нас свои тёмно-синие глаза, бездонные, как ночное небо.

– Так как… нас ищут… то… мы видимся в последний раз. И будем вынуждены забыть друг о друге на очень много лет. Жить поодиночке, редко встречаться на улицах, не имея возможности даже улыбнуться друг другу. Я вас совсем не знаю. Как и вы меня. Но… я всё равно рада, что мы с вами встретились. Смеялись, пели. И… я вас не забуду. Что бы не творилось вокруг. Я буду вас помнить.

– Что? – погрустнела я – И не обнимемся на прощанье?

Саша улыбнулась. Синие глаза странно заблестели.

– Это, пожалуй, мы сделаем.

Мы спустились с ветхой крыши. Я грустно оглянулась. Перед глазами пролетели песни на пыльном заборе, нудная уборка в таверне, лошадка с обалденным носом, дымящаяся на столе картошка, наши похождения за горючим… Стало как-то тоскливо и уныло. Неужели мы видимся в последний раз?

Мы молча рассредоточились по освещённой факелами улице и двинулись вдоль каменных домов. Конечно, я привыкла быть одна. Но мне не хотелось терять тех, кого смогла называть сёстрами. Тех, с кем мне было тепло и весело.

Наверное, и правильно, что я ни с кем раньше не дружила. Потому что чем больше кем-то дорожишь, тем больнее его терять.

Я была в замешательстве. Вроде и в морду хочется кому-то дать, а вроде бы и некому. Вот если бы я знала кто нас возненавидел и кому так приглянулись наши головы отдельно от тел, то тогда я бы не только по морде ему настучала. А пока я не знаю, кто эта псина сутулая, то и бить некого. Вернее, есть кого, но непонятно как, потому что кого именно – загадка.

Ветер говорил, что скоро многое будет зависеть от меня. Может, хоть тогда я во всём разберусь? Хотелось бы. Не люблю я, когда у меня в руках оказываются козыри, и вся вселенная вдруг начинает играть в шахматы. А если я что-то не люблю, то, как показывает практика, недолго ему осталось.

Мы подошли к массивным дверям, рядом с которыми горел фонарик и раскачивалась на ветру вывеска.

– Если вы хотели обняться… – сказала Саша – то сейчас самое время это сделать. Потому что в полном составе мы ещё долго не соберёмся.

Пока мы стояли раздумывали, Катя, хлюпая носом, быстренько сгребла нас в кучку. Мне было тепло.

– Кать, а чего у тебя нос шмыгает? – поинтересовалась Саша

– Насморк.

Мы стояли, обнявшись и слушая завывания ветра. Все понимали, что вот-вот наши пути разбегутся в разные стороны, как пугливые собаки при звуке выстрела. Понимали и хотели хоть ещё пару мгновений не расставаться.

Ничего не попишешь, мне нравиться быть одной. Возможно, именно поэтому я жива. Но… Спустя три года того, как у меня не было семьи, у меня появились сёстры. Да, с причудами, но я и сама такая же. С ними я чувствую себя собой, мне не надо кем-то притворяться и что-то скрывать. Рядом с ними я могу быть собой, взбалмошной и неуёмной. А сейчас, выходит, опять останусь без семьи.

– Пора. – нехотя проговорила Саша – Мы так до утра простоим.

– Ты нас недооцениваешь. – пробурчала Катя – Может на недельку?..