— Честно говоря, он выглядел растерянным, — демонокровный пожал плечами. — А больше-то мы ни с кем не говорили.

— Так откуда они могут иметь мысли на этот счёт, если сами же за этим стоят? — внезапно бросил Галантий, отстранённо сидя в стороне. Он не старался вклиниться в этот диалог, однако его фразу услышали все.

— Что ты имеешь в виду? — с подозрением глянул на того Норико.

— Так долговязый вот этот гоблин, — всем сразу понятно, что эльф указывает на не очень-то красивого внешне советника, тенью шаставшего за кастеляном. — Я слышал и видел, как он говорил с каким-то наёмником на тему, что им надо уходить после того, как они выполнили свою работу, — остроухий то ли намеренно, то ли потому, что уже успел позабыть, слегка исказил услышанное в коморке на втором этаже.

— И когда ты это умудрился увидеть? — сквозь зубы процедил демонокровный.

— Да пока вас не было, я по форту прошвырнуться решил, вот и увидел, — эльф вальяжно пожал плечами, отчего Скайлора неслабо так передёрнуло, что он даже закашлялся на пару секунд. Роза и Кора даже после этого в разговоре оставались практически безучастны, разве что первая теперь смотрела на всех слегка испуганно, а вот Норико, хлопнув себя ладонью по лицу, воскликнул:

— Галантий, ты идиот! — вырвалось у него в сердцах, — И вот скажи, когда мы, по-твоему, должны были это узнать? Почему раньше ты ни о чём не сказал?

— Так вы не спрашивали, — он ответил совершенно расслабленно.

— Мне кажется, тебе следует подышать, Галантий, — вставила своё слово недовольная Кора. Несмотря на то, что ей откровенно было всё равно на происходящее, подобное сокрытие её никак не радовало.

Эльф после того, как на него свалилось несколько неприятных слов, покрылся недовольством, как пятнами, а затем молча вышел за дверь, явно затаив некоторую обиду. Скайлор же, обдумав всё, сказанное тем, вынул из сумки тубус со свитком и начал зачитывать заклинание связи…

***

Арчибальд Боттлгран, кастелян Гриобриджского форта, сидел над грудой бумаг в своём кабинете и едва ли не рвал на себе волосы. В отсутствие губернатора он был вынужден взять на себя обязанности градоначальника, так что за адскую ночь и следующий день успел изрядно поседеть. Улицы были завалены телами, и их надо было предать нормальному захоронению или сожжению. Живых страждущих нужно было обеспечить местом для сна, едой и водой. А сам город после того ужаса, что произошёл, нужно будет восстанавливать. От финансовых расчётов, предоставленных ему казначейством, борода стала дыбом. На это требовались огромные деньги, и едва ли на все траты хватило бы городского бюджета. Да и обещанная утром помощь от столичных бюрократов вряд ли прибудет скоро и в том объёме, в каком толстопузы её обещают. Даже если маги перенесут порталом сюда людей, всё равно пока что этого будет мало.

За последние двенадцать часов Арчибальд подписал несколько указов, которые должны были помочь жителям. Крепость ещё была полна беженцев, ведь дома многих из них растаяли в огне. Пока такая возможность имелась, с его подачи организовали раздачу еды нуждающимся посреди центральной площади. Из окон на верхних этажах можно было лицезреть, как туда стекаются толпы народу.

Однако не одними только благими делами были заполнены думы кастеляна. Как только мародёры начали отступать, гвардейцы начали нещадно добивать оставшихся, а тех, кто руководил даже небольшими группками, — брать в плен. В течение дня стража начала планомерный обход каждого уцелевшего дома, дабы проверить возможные связи с нападавшими. Покидающих город также досматривали, дабы исключить и их. Таким образом были арестованы ещё полтора десятка человек.

Правоохранители лютовали, однако это помогло выяснить хоть что-то. Один раненый и брошенный своими южанин-кочевник, судя по его виду — шаман, в обмен на сохранение жизни поведал о том, что всю эту ораву для нападения собрал никто иной, как Некрокульт, и что у них есть несколько лагерей на близлежащих территориях по иную сторону от границы.

Такие сведения дварфа не радовали ни капли. В его памяти ещё были свежи воспоминания о церковном расколе четыре десятка лет тому назад. Тогда Империю, да и некоторые другие территории сотрясали междоусобные конфессионные конфликты, когда сторонники одних богов, даже не каноничных, начинали воплощать свою нетерпимость к другим самым радикальным путём. Разумеется, ни к чему хорошему это не привело: капища осквернялись, храмы горели, а в местах захоронений люди слышали стоны неупокоенных мертвецов.

Эта война привела к тому, что независимость каждой существующей веры оказалась под серьёзной угрозой. Людская власть, поняв, что кризис, которому они дали время, сам по себе не рассосётся и будет только расти, взяла ситуацию в свои руки. Гвардейцы и инквизиторы не щадили никого, напрочь выжигая всех неугодных, как крыс в амбарах. Монастыри и церкви разорялись, разгонялись и уничтожались. Архивы и сокровищницы опустошались, прежде чем окончательно сгинуть в небытии. Тела сотен и тысяч паломников обагрили землю кровавыми ручьями. Под звон оружия прямо на городских улицах, под черноту сажи, оставшуюся на месте некогда значимых для множества людей мест, под погребальные костры массовых захоронений, показательные казни тех, кто не пожелал соглашаться с требованиями власти, и гробовое молчание толп на площадях был издан указ «О переходе Церкви Великих Семи под управление государства».

Если коротко, то он упразднял все те вольности, что до этого позволялись храмовникам. Разумеется, это породило недовольство среди некоторой прослойки граждан, но те во имя собственного чуть более спокойного существования предпочли проглотить это и подстроиться под новые реалии. Сборища поклонников более мелких божков на время схоронились по самым затаённым местам, а где-то десяток лет спустя, когда стража перестала лютовать, все они повылезали из своих нор, вытащив оттуда и различные извращённые культы.