— Сейчас непростые времена, — тихо произнес Тероний. — Людям мало просто не стать частью Тьмы, они требуют большего. Наши подданные ждут чуда. А мне бы очень не хотелось, чтобы Анатоль погиб, пытаясь это чудо сотворить. Вы прибыли в интересные времена. Планируете задержаться или, раз уж ваш пилот здесь, вы нас покинете?

Я под пристальным взглядом старика задала своему другу вопрос, который меня мучил больше других:

— Ты можешь вернуть нас назад?

ДеВель нахмурился, передернул плечами, задумался, затем как-то сник. Тероний старался не показывать своей реакции, словно ему было безразлично.

— Не думаю, это опасно. Понимаешь, стабилизаторы автоматические, я не могу задавать координаты или же перенастроить их, превратив в машину времени. Я залез в диагностические доктрины программы, и большее, что я могу сделать — вновь повторить этот же сбой. А вдруг он вернет нас в тот же момент на Герону?

— Или перебросит нас еще на семь тысяч лет вперед? — в тон ему ответила я.

Мы с пилотом замолчали, пытаясь осознать, готовы ли мы пойти на подобный риск. Ответ был очевиден. Для Терония тоже стало ясно, что пилот погоды не меняет и явно остается, и потому должен быть принят радушно, как гость.

Значит, нужно как-то искать другие возможности. Хотя бы я знаю, где мы, кто мы и когда, уже это давало достаточную опору.

Я оглядела старика и мысленно прошлась по его речи, делая скидку на новую информацию. Вот значит как. Будущее Империи не было ни радужным, ни нормальным. Тьма, захватывающая миры. Приди она в мое время, Империя бы легла за пару лет, тут с Теронием не поспоришь. Я ощутила уважение к Дакору — императору моего времени, за талант видеть на годы вперед уязвимости своего государства.

Я отвлеклась на еду: мясо, настоящее, без примесей генной модификации и химикатов, такие же живые, ароматные овощи. Ощущение отчуждения прошло полностью, вернув здравость мысли. Но вот дежа вю не отпускало меня, отчего на облик Терония накладывался другой, Корелана, а рассказ тоже словно звучал от двух людей сразу.

Наверное, если жить на свете вечно, то можно заметить вот такие моменты, когда время делает виток, и рождаются те же самые люди, и повторяются события, а история перекладывает на новый мотив старую балладу.

За низким узким окном пошел мокрый снег, занося серебристый звездолет Анатоля и наш кораблик, мощеную площадь и скрывая пеленой громады мегаполисов за ней. Стало тихо и пустынно, нас никто не беспокоил.

Старик подлил мне вина, и алкоголь дал возможность смириться с произошедшим, как-то осознать и принять новый мир вокруг, не метаясь в поисках истины и не возражая против очевидного. ДеВель тоже ел молча, слушая историю будущего и реагируя на разговор с Теронием лишь мимикой.

Когда мы закончили завтрак, старик вежливо улыбнулся.

— Вам нужно немного передохнуть и переодеться. Вас проводят в гостевые комнаты. Думаю, нам всем требуется время на осмысление ситуации. А меня к тому же ждут дела. Вы не против, если мы через пару часов продолжим наш разговор?

Я кивнула и встала из-за стола, даже не заметив, как дверь открылась и в комнате появились мрачные черные фигуры.

Мне удалось принять полноценную ванну и смыть с себя, практически соскоблить грязь мертвых миров. Ныли раны и ссадины, сломанные ребра заставляли двигаться аккуратно и медленно, а зашитую и залеченную руку требовалось не мочить. Но несмотря на все эти сложности ощутить обволакивающее тепло воды — прекрасный способ немного перевести дух и навести порядок в мыслях.

Мы прыгнули через семь с половиной тысяч лет, и я всерьез опасалась последствий этого внезапного путешествия. Я замирала и вслушивалась в свой организм, но кроме моральной усталости и легкой дезориентации ничего плохого пока не обнаруживалось.

К тому же, я хоть и была рада видеть ДеВеля, но тем не менее понимала, что втянула талантливого пилота в невероятную авантюру, и, пожалуй, стоит его поберечь. Мне не хотелось лишать его возможного будущего, а судя по талантам пилота, перспективы у него должны быть впечатляющими.

Я откинулась на прохладный пластиковый бортик и замерла среди клубов пара и ароматной пены. Все тело ныло, каждая мышца едва ощутимо подрагивала и протестовала. За прошедшие пару месяцев я столько воевала и колдовала, сколько не наберется за последние сто лет. И казалось, я впервые за век стала живой.

Здесь, сидя в белоснежной, выложенной жемчужным декоративным камнем ванной комнате, среди ярких осветительных полос и тонких ароматов, было сложно поверить в умирающую Вселенную. Еще вчера она сверкала огнями десятков станций, эфир полнился голосами пилотов и переговорами военных, планеты летели по своим привычным орбитам, бурля колоритной жизнью и надеясь на великое будущее. Я лежала в медленно остывающей воде, и перед глазами всплывали картины.