На этот раз она не раздумывала над ответом.

– Все. Даже вы когда-то.

По тонким губам бога скользнула улыбка.

– Значит, кара будет ждать всех. Даже меня.

Наконец Анубис посмотрел на Хафура.

– У тебя нет сил! Ты ничего мне не сделаешь! – выплюнул фараон, трясясь от страха.

Бог потянулся к холоду Дуата, но тот и правда не ответил ему.

Ифе вновь повторила:

– Ловушка, я же говорила!..

Анубис медленно встал и поставил её на ноги. Обернувшись через плечо, он приказал Амт:

– Защищай.

Богиня немедленно оказалась рядом с аментет, поддержав её под локоть.

Видя, как Анубис двинулся в его сторону, Хафур закричал:

– Верет!

Хекау вскинул руки и прошептал формулу хека. Вокруг фараона возникла стена лилового света.

– От кары не скрыться. Рано или поздно она настигнет каждого, – спокойно сказал Анубис, прикладывая ладонь к барьеру.

Тот запульсировал, но не пропустил его и не позволил приблизиться к Хафуру.

Аментет следила за происходящим, как сквозь пелену. В её голове раз за разом повторялись слова Анубиса: «Его безумие…» Почему-то это звучало, как признание. Как что-то хорошее, вопреки значению слова.

Каратель нанёс первый удар по хеке Верета. Второй. Третий. Барьер вспыхивал, но оставался недвижимым, а Хафур – под его защитой. Тогда бог сменил тактику – он направился к хекау.

– Ты бессилен! – Верет извлёк из складок своего одеяния горсть драгоценных камней, каждый из которых был величиной с ноготь большого пальца. – А у меня достаточно артефактов, чтобы удерживать вас всех до прибытия Селкет.

Конечно, Анубис был быстрее человека даже без сил, но ловушку подготовили слишком хорошо, и он не успел увернуться от сгустка хека, прилетевшего в него.

Один камень в руке Верета распался пылью, а Каратель замер, как Ифе перед лавкой Мив.

– Анубис! – закричала она.

– Право… Боги без силы ещё более жалкие, чем дети, – ухмыльнулся Верет.

Сет бросился на него. Атсу попытался найти отходные пути, но из зала выйти не смог, будто его сдержала невидимая сила. Амт продолжала прикрывать Ифе, не позволяя ей приблизиться к парализованному Карателю.

Кейфл тоже не мог пошевелиться. Но не из-за хека.

Он переводил полный ненависти взгляд с отца на Верета.

– Я не всему учил тебя, маленький принц, – рассмеялся хекау. – Но сейчас можешь выучить новые фокусы… Правда, использовать их я тебе не дам.

Верет сжал камни в кулак. Вспышка озарила тронный зал, и пять фигур застыли без возможности даже перевести взгляд: Амт с оскалом на лице, Анубис с выставленным вперёд посохом, Сет со стиснутыми кулаками. Ифе лишилась движения с приоткрытыми в страхе губами, а Атсу с ненавистью на лице.

Кейфл остался один.

«Я… Ничего не сделал… Я…» Он чувствовал себя ребёнком, отчаянно нуждавшимся в любви отца. Он чувствовал себя беспомощным. Чтобы юноша лишился способности двигаться, не нужна была хека – достаточно было поставить его перед лицом двух людей. Отца и учителя.

Стряхнув с ладони пыль от разрушенных артефактов, Верет окинул принца презрительным взглядом.

– Я надеялся, что ты хоть огонёк создашь. Или твой старикашка-наставник из Унута выбил из твоей головки все формулы, которым я тебя учил?

– Djet medu! – закричал принц, но Верет щёлкнул пальцами, и хека Кейфла рассеялась.

– Слабовато для того, кто спас от засухи весь Та-Кемет и вернулся из мёртвых.

Хафур со злым наслаждением наблюдал за позором ненавистного сына. Позором, причиной которого был он.

– Убей его, Верет, – сказал фараон до дрожи спокойным голосом.

– А как же приказ Селкет, мой господин? – с сомнением протянул хекау.

– Убей! Я дал тебе достаточно артефактов.

В тот миг в голове Кейфла, пережившего столь многое, ставшего самым сильным хекау, победившего смерть, проносился только один вопрос: «Разве так сложно было любить меня, отец?»

Не важно, через что прошёл младший принц Города Столбов. В глубине души он навсегда остался простым мальчиком, чью душу калечили с самого детства. Мальчиком, который просто хотел любви.

Грязно-лиловый сгусток хека летел ему в грудь, чтобы убить.

ХВАТИТ.

Голос, остановивший казнь, не принадлежал столь ожидаемой Веретом и Хафуром Селкет. Более того, фараон, не говоря уже о хекау, никогда не слышал этого голоса прежде, хоть все жители Та-Кемет и были уверены в обратном.

– Видит Ра, я не хотел вмешиваться, – сказал Гор, появляясь во всём своём величии в центре тронного зала.