Всё же Эгида — вещь хорошая, однако до меня её усилению ещё далеко. Я был готов убить Антона. Следующий удар должен был стать последним.

Если бы не подскочившие в последнюю секунду Ашвини.

Всё, что я заметил — это то, как с Антона слетает Эгида. Дальше я действовал сугубо инстинктивно.

Удар рукояткой меча в нос. Перекидываю растерявшегося парня через себя.

Удивительно, как оказалось просто вырубить его без накидки. Антон лежал рядом с мёртвым Гименеем и сопел.

— Мы сдаёмся! — тут же упали на колени Ашвини, поднимая вверх обе пары рук. — Мы согласны на все условия!

Я даже не стал отвечать. Лишь смотрел на тела погибших не за что студентов Академии.

Они светились розовым, создавая между собой небольшой цветной поток — который, безо всяких сомнений, нёс сообщение от Гименея Богам. Скорее всего, они получат лишь отрывок сообщения, так как такого количества душ недостаточно для всего графоманства Гименея. Однако приятного в этом было мало.

Я посмотрел наверх. Купол над Академией спал.

Видимо, за ситуацией внутри активно наблюдали, так как не прошло и минуты, как вдали послышался звук военных вертолётов.

Прибитые магией к земле студенты медленно поднимались вверх, едва стоя на затекших ногах.

Я раздражённо глянул на бессознательное тело Антона.

Какой же п**дец.

…пожалуй, было даже сложновато разобраться, что заглушает что. То ли рёв лопастей нескольких вертолетов, что кружили в небе, разогнав все облака, заглушают сотни шагов солдат, ворвавшихся на территорию Академию. То ли наоборот, весь этот топот не даёт услышать даже их.

Впрочем, хоть вертолеты и несколько раздражали своим шумом, основной проблемой всё же были вояки, которые ворвались сюда с таким серьёзно-важным видом, словно захватили какую-то неприступную крепость спустя неделю ожесточённых штурмов.

— Ещё раз меня коснешься — и эта рука окажется на неприятном для тебя расстоянии от туловища, дружище, — произнёс я, отталкивая от себя какого-то служивого в берете, что решил меня заломать, когда заметил, что я держу в руке меч.

Парень слегка растерялся, не ожидая отпора, однако быстро отошёл, когда сообразил, что я не угрожаю безопасности ни его отряда, ни распластанных на земле студентов.

За те жалкие несколько минут, что прошли после падения купола, произошло немало событий.

Во-первых, как уже можно было понять, площадь заполонили солдаты. Кто-то врывался сюда на машинах, кто-то спускался на канатах с вертолета, а кто-то забегал пешком.

В целом, я не был удивлён тем, что их здесь так много. Можно только представить, какая шумиха творилась вне купола всё то время, что мы находились внутри. Не удивлюсь, если окажется, что там даже развернули полевой лагерь у самой границы купола и всегда держали несколько оперативных групп на случай, если тот внезапно ослабнет.

Забавно осознавать, что Гименею действительно было чего бояться.

Во-вторых, студенты начали понемногу приходить в себя. Кто-то блевал, кто-то дрожал от стресса, чудом спасшись от смерти, кто-то так и оставался лежать на месте, прибитый к земле страхом. Что бы с ними не произошло дальше, понятно было одно — на встрече выпускников всем будет что вспомнить.

Коллективную травму, например.

Учащиеся старались не смотреть на остатки тех, кому не повезло так глупо погибнуть в шаге от спасения. Было что-то грустно ироничное в том, что, находясь под угрозой смерти от Бога, они погибли просто потому, что Антон не сумел контролировать свой гнев.

Что же до Антона, то парень понемногу начинал приходить в себя. Хорошо, что я успел заблаговременно снять с него Эгиду и сунул её себе под рубашку — во избежание очередного приступа идиотизма.

Антону, впрочем, сейчас было не до неё. Казалось, Кислевский совсем не понимает, где находится и что вообще здесь происходит. Он лишь глуповато оглядывался по сторонам и держался за разбитый мною нос. Особо взаимодействовать с ним не хотелось ни мне, ни остальным мечникам.

Да, ребята тоже были здесь.

Перед тем как, идти к Гименею, я сказал им быть поближе к площади, однако не вступать в бой без моего прямого приказа. На то было сразу несколько причин. Главная заключалась в том, что мне не хотелось, чтобы Боги узнали их секрет раньше времени.

Всё же нужно всегда рассчитывать на худшее, поэтому я допускал, что Гименею или Ашвини удастся сбежать. Да и даже если бы нет — как будто мало способов, которыми всё могло пойти не так! Ну и, разумеется, прикинув свои силы, я понял, что в целом сумею справиться с Богами и сам. Наоборот, мечники могли бы только вспугнуть Гименея, и тогда бы о сделке можно было бы забыть.