Вспоминая Василько Катя невольно передернулась, выдала резкий кивок, нервно соглашаясь с очевидным. Вести в маленьких селениях разлетались быстро. Неожиданный приезд незнакомцев явно всех взволновал.

– Да, пробегаюсь по домам, вдруг кто что интересное расскажет. Чернава вчера здорово страху навела, всю ночь кошмары видела.

– Аккуратнее с ней. – Мимолетный взгляд, брошенный из-за плеча, погнал по спине мурашки, стало неловко. – А интересное это с какой стороны посмотреть, ты заходи, садись на скамейку.

Её не нужно было приглашать дважды. Катерина быстро скользнула через калитку, надежно запирая с другой стороны на крючок, обогнула торопящуюся за курами Ясю и присела на край скамейки. Рядом стоял круглый низенький столик, на нем кувшин с водой – похоже хозяйка периодически пила, чтоб работа шла легче. А может пить просил ребенок. Рядом на тарелке лежала половинка яблока, на которой четко виднелись меленькие отпечатки зубов: по четыре сверху и снизу. В руках Сони уже было новое бревно – аккуратные узкие поленья она складывала в тележку рядом.

– Мощно ты...

– Дрова что ли? Так не впервой. Все парни в лес идут, деревья старые валят, сучья разгребают, складывают на общий лесосек. Он тут недалеко на опушке. Когда торговцы с палатками приезжают, они у нас разные вещички выкупают. У бабы Софьи воск и мед, у Ульяны сыры самодельные из козьего молока. Джемы да варенье, они потом продают в городах с пометкой ЭКО. А деревяшки распилами ровными берут, на подставки или поделки, наверное, кто их знает. Остальные дрова старики разбирают, за еду или копейки. Самим им уже нет сил в лес ходить, мучаться, а ребята за "спасибо" наколют на целую дровянку, едой благодарность возьмут.

Поддерживая беседу, Катя понимающе кивала. Она нередко видела подобные ярко-зеленые наклейки и кричащие надписи "без ГМО", радовало и наличие мяса, с рекламным зовом: "выращено на экологически чистой ферме". А темно-коричневый распил она и сама приобрела - за копейки. Но как подставка под свечи смотрелся он невероятно презентабельно и очаровательно. Сразу стало ясно, откуда берут деньги деревенские. Одежда на Соне явно была куплена не так давно, яркая, несмотря на тяжелую работу не затертая и не свалявшаяся.

Наполнив тележку, девушка попросила обождать и исчезла за углом. Наверняка там стояла дровянка – минуты через три вернулась, звонко чмокнула Ясю в шапочку и уселась на лавку, с расслабленным стоном вытягивая ноги и наливая себе воду.

– Не уверена, что смогла бы так жить.

– А куда же ты делась бы? Ясю кормить надо, а проглядишь, что дрова к концу подходят, мужу не скажешь и пожалуйста - иди, коли. Сложно здесь. Ребенка поднять тяжело, а она у меня всего лучшего достойна. – Взгляд уставшей девушки, направленный на малышку, преобразился, наполнился нежностью и любовью, которую узнать можно лишь познав материнство. – Переедем мы по весне в соседнее село, там трасса рядом, дорога до города, до врачей и учебы. Саму меня мама с трудом читать научила, а сестра ее отсюда сбежала еще в молодости. Вот она мне и привозила учебников груду. На классе десятом я и забросила, тяжело стало. А сейчас переберёмся, пару годков дам карапузине обжиться и может махнем в город. Учиться понемногу, работать. Всяко лучше, чем тут, в глуши.

Закричала курица, нелепо замахала подрезанными крыльями, стремясь унестись вперед. Они отвлеклись. Смоль засмеялась, а Соня, сдавленно охнув, вскочила с лавки и бросилась вперед – выдирать хвостовые перья с цепких ладошек. Яся молча и неумолимо тянула совершенно неготовую птицу в рот.

Под возмущенный вопль огорченного охотника девушка подхватила её на руки и вернулась на лавку. Игнорируя громкий рёв, тяжело вздохнула, приподнимая край свитера. Плач затих так же быстро, как и начался. Последний раз шмыгнув носом и бросив на мать неодобрительный взгляд, малышка проворно сунулась под свитер и затихла, громко причмокивая. Умиленная этой простотой, Катя тепло улыбнулась.

– И многие похожие планы строят?

– У нас тут из молодежи-то я с Федей, еще три девки и пять парней, остальные дети совсем. Кому что, некоторые тоже подумывают. Да стариков наших жаль, вот и кукуют здесь вместе с ними, пока сами не подряхлеют и не зачахнут. Мы с Федькой договорились - прицеп дров купить можно, да на худой конец самим придумать как везти. В этих топях умирать я не собираюсь. – Рука ласково прошлась по головке ребенка, прорисовывающейся через ткань растянутой кофты, – и дочери такую судьбу не желаю. Да. Заболталась я. У нас издавна приметы и поверья живут. Мама меня с малых лет мудрости учила: в полдень в поле ни ногой, наткнешься на полуденницу. В леса одна не ходи, в тенях вечера или холоде весны ворочаются сонные лесавки. Голодные они, злые - увидишь деву с серой кожей и желтыми глазами, голоси что есть духу и беги как можно скорее за черту леса. Сюда им дороги нет. Уважительна будь к лесу, тогда его хозяин будет к тебе добр.

Про приметы она говорила четко, с расстановкой на каждом выдохе. Так говорят дети заученные на зубок стишки. Так рассказывают об основе основ, спроси которую в ночи – ответят без запинки. Остановившись, Соня задумчиво погрызла уголок нижней губы. Припоминая еще что-то, сама себе кивнула. Видно, все верно перечислила.

И от этой уверенности Смоль стало неловко. Будто это она здесь глупая и наивная, верит в бабаек и несуществующую нечисть. Отчего-то эта вера в голосе такой молодой и, казалось бы, обязанной быть смышленой, девушки её смущала. Может ей это кажется и сейчас Соня захихикает? Беспечно махнет рукой и отсмеется от этих присказок. Но та не смеялась. Все гладила и гладила головку Яси, присосавшейся к материнской груди. Сопение ее становилось ровнее и тише, Смоль понизила голос.