Моргентау изложил свой план в секретной докладной записке Рузвельту в 1944 году, которая позже была процитирована им в книге «Наша проблема — Германия» (1945):

«Демилитаризация Германии: целью союзных сил является полная демилитаризация Германии в возможно более короткие сроки после ее капитуляции. Это означает полное разоружение германской армии и немецкого народа (включая изъятие или уничтожение всех видов военного имущества), полное уничтоженное оборонной промышленности и других ключевых отраслей, которые являются основой для военной мощи…

Рурская область: она является сердцем немецкой промышленности. Этот район следует не только очистить от всех имеющихся там отраслей промышленности, но также ослабить и сделать подконтрольным настолько, чтобы в обозримом будущем он не стал индустриальным районом. Для этого следует предпринять следующие меры:

а) В течение ближайшего периода времени, по возможности в пределах полугода после окончания военных действий, следует полностью демонтировать уцелевшие в войне заводы и производственные линии и доставить их в союзные страны в качестве реституции. Необходимо закрыть шахты, предварительно вывезя из них все оборудование.

б) Область должна стать интернациональной зоной и управляться организацией международной безопасности, основанной Объединенными Нациями. В управлении областью международная организация должна ориентироваться на вышеуказанные задачи»[103].

В качестве репарационных выплат Моргентау рекомендовал вывезти не только немецкие заводы и фабрики, но и трудовые ресурсы, а также передать немецкие земли оккупированным Германией странам.

«Немецкий народ не будет порабощен, потому что Организация Объединенных Наций не занимается работорговлей», — уверял президент Рузвельт в предисловии к книге.

Русским не стоило рассчитывать на то, что им предложат «план Маршалла». С коммунистической угрозой было покончено; осталось только удостовериться, что больше она не возникнет. На протяжении всего XX века победители первым делом пытались добить побежденных. О решении обезвредить Россию никто не объявлял:, не последовало ни «плана Моргентау», ни Директивы 1067. Но в реализации необъявленного плана приняли участие все элементы американской и мировой политической системы. Когда в 1989 году Джордж Сорос выступил па конференции «Восток-Запад» в Потсдаме в пользу нового варианта «плана Маршалла» для России, его предложение было встречено неприкрытым смехом. Смех исходил, уточняет Сорос, от Уильяма Уолдгрейва — заместителя министра иностранных дел в кабинете Маргарет Тэтчер[104]. У экономистов всегда найдутся в запасе ужасные идеи для продажи за рубежом. Политические партии США сошлись на том, что российскую экономику не оживить без дальнейших реформ. Казначейство США и МВФ дали свое благословение. Американские СМИ, как всегда, вторили правящим кругам.

В результате эксперимента никто не пострадал, кроме россиян. Советский Союз распался. Российская экономика была до основания разрушена. Все это было провозглашено великой победой демократии и капитализма, и в определенном смысле именно так оно и было — для капиталистических стран с демократическим строем, которые вели холодную войну с Советским Союзом. Ельцин, бывший проводником деструктивных сил, человек, в 1993 году обстрелявший российский парламент из танков, до сих пор слывет поборником демократии, в то время как Владимир Путин, который в 2000 году одержал победу на выборах с огромным перевесом в 21 % и добился самого быстрого роста ВВП России за несколько последних десятилетий, предстает в западных СМИ как источник потенциальной угрозы. (Григорий Явлинский, «либерал-реформатор» ельцинского толка, на которого в 2000 году делал ставку Запад, получил 6 % голосов избирателей.)

Русские слишком верят в благородство человеческой натуры. Они думали, что Запад поможет им своими лучшими достижениями. Запад утверждал, что именно так оно и будет. Русские приняли на веру, что Джеффри Сакс из Гарвардского института международного развития вместе с другими западными экономистами, наводнившими в те дни Москву, являются современными аналогами Джозефа Доджа. Русским следовало задуматься — особенно тогда, когда так называемые реформы только усугубили проблемы. Экономическая война всегда дополняла войну реальную, физическую. Когда в 1990–1991 годы Соединенные Штаты воевали с Ираком, а в 2001 году — с Афганистаном, они пытались дестабилизировать экономику этих стран, вызвав гиперинфляцию посредством фальшивых денег[105].

II

В 1930-х годах Китай был единственной страной, в которой продолжал действовать серебряный стандарт. Металлические монеты и слитки служили в Китае деньгами с тех самых пор, как бумажные деньги были отменены в эпоху династии Мин. Однако после 1870-х у Китая стали возникать проблемы в связи с тем, что в других странах серебро утратило функцию всеобщего эквивалента и сильно упало в цене. Соотношение стоимости золота к стоимости серебра, которое на протяжении почти всего XIX века составляло 16:1, в 1933 году выросло до 76:1. Таким образом, относительная стоимость серебра снизилась в пять раз. Однако процесс обесценивания серебра растянулся на шесть десятилетий и не вызвал особых сбоев в китайской экономике. В 1935 году американское правительство активно скупало серебро, чтобы поддержать цены на этот металл и тем самым помочь национальным горнорудным компаниям (представители этой отрасли добивались льгот у Демократической партии, начиная с 1870-х годов). Соотношение стоимости золота и серебра изменилось в пользу последнего и составило 54:1. Поскольку американское правительство производило закупки по искусственно завышенным ценам, серебро вывозилось из Китая, что стало причиной дефляции.

В 1935 году националистическое правительство Китая организовало выпуск бумажных банкнот, уменьшив зависимость от металлических денег В период 1935–1936 годов бумажные банкноты торговались по стабильному курсу около четырех юаней за доллар, что было равнозначно их привязке к золоту. В 1937 году японские войска вторглись на территорию Китая, и для покрытия военных расходов правительство Гоминьдан решилось напечатать не подлежащие выкупу бумажные банкноты. Если металлические деньги сохраняли стабильность в течение 500 лет, бумажные деньги продержались на первоначальном уровне всего два года. Юань постепенно слабел, хотя поначалу снижение его курса было плавным. В 1944 году после семи лет девальвации доллар стоил на рынке около 100 юаней, к концу 1947 года — 10 000 юаней; в мае 1949 года доллар можно было купить за 1 триллион юаней. К этому времени в Китае бумажными деньгами топили печки. Националистическое правительство лишилось поддержки китайского народа, и власть перешла к Мао Цзэдуну и коммунистам.