За время заседания Комитета в области кредитно-денежной политики США произошла революция. Каким-то образом Волкер, с трудом убедивший сотрудников немного повысить учетную ставку, смог добиться от Комитета полного взаимопонимания в вопросе о том, что настала пора коренным образом изменить политику ФРС. Центробанк приступил к «монетаристскому эксперименту», как сейчас принято называть взятый при Волкере курс.

«Мир движется к режиму свободно плавающих валютных курсов, — предрек Манделл в 1969 году. — Это будет столь болезненным экспериментом, что к 1980 году начнется движение вспять — к фиксированным курсам»[81] В октябре 1979 года, за три месяца до указанного Манделлом крайнего срока, его предсказание начало сбываться.

Монетаризм был деформированной, видоизмененной формой классической экономики. Представители классической школы утверждали, что инфляция является денежным явлением и что управлять курсом валюты следует посредством прямого изменения денежной базы. Разница между школами заключалась в конечных целях: начиная с Джона Локка, классики ратовали за «масштаб цен», представленный в стоимости золота, к которой в действительности и сводилась стоимость валюты. Это была определенная цена, ежеминутно генерируемая на рынке доллара/золота. Монетаристов интересовала придуманная ими статистическая абстракция, которую они назвали «денежной массой» и вычислить объем которой можно было раз в месяц или около того. Монетаристы полностью игнорировали тот факт, что доллар использовался во всем мире, не только в пределах Соединенных Штатов. Они считали, что не стоит напрямую устанавливать краткосрочные процентные ставки, им надо позволить колебаться, как прочим ставкам на кредитном рынке. Кроме того, следует отпустить в свободное плавание курсы валют.

От монетаристов ждали, что они остановят инфляцию, но она только ускорилась, к тому же очень заметно. В конце концов, если инфляцию вызывает избыточное предложение денег, то каковы эти «излишки»? Поскольку монетаристы не отслеживали предоставляемую рынком информацию о стоимости валюты, они полагались на модные в то время выдумки ученых. Первоначально Волкер планировал усмирить инфляцию, постепенно снижая темпы расширения денежной массы. Другими словами, если экономика должна была вырасти на 3 % в реальном исчислении, а цены — на 10 %, денежную массу, как назвали ее монетаристы, нужно было увеличить на 13 %. Если ФРС при этом увеличивала ее, к примеру, всего на 11 %, инфляция постепенно замедлялась (так считали теоретики монетаризма). Но осенью 1979 года Волкер сообщил Конгрессу, что экономика в 1980 году будет расти быстрее, чем ожидали эксперты, и что ФРС вынуждена напечатать больше денег, чтобы привести денежную массу в соответствие с темпами экономического роста! В то же время спрос на деньги стремительно шел на убыль из-за резкой девальвации доллара.

Рынок быстро дал понять, что думает о гипотезе Волкера. Доллар, в октябре 1979 года стоивший в среднем $392 за унцию золота, в январе 1980 года обрушился до $850 за унцию, снова подешевев вдвое всего за несколько месяцев, пока Волкер не повернул своих коней в правильном направлении. Хотя многие экономисты видят в этом эпизоде доказательство «маниакальной любви к золоту», на самом деле впору говорить о маниакальной страсти к девальвации доллара в то время, как золото остается инертным. Рост стоимости золота в абсолютном исчислении вряд ли кого сильно заденет, за исключением дантистов и ювелиров. Снижение доллара приводит к тому, что для покупки товаров требуется большее количество этой валюты. Индекс потребительских цен в январе 1980 года показал рекордный рост — на 18 % в годовом измерении. Индекс оптовых цен вырос на 21 %. Курсы иностранных валют оставались относительно стабильными, что можно объяснить обязательствами Центробанков исключить резкие их колебания. Процентные ставки выросли во всех индустриально развитых странах»[82].

В феврале 1980 года доллар вернулся на прежние позиции, и индекс потребительских цен стал расти умеренными темпами. В марте 1980 года администрация Картера, все еще не завершившая работу над антиинфляционной программой, обнаружила позабытый закон — Закон о кредитном регулировании 1969 года, которым никто никогда не пользовался. Волкер воспротивился планам администрации, но затем согласился с предложением потребовать от банков создать дополнительные резервы для так называемых плохих кредитов — непогашенных займов по кредитным карточкам, овердрафтов и инвестиционных фондов денежного рынка. Так называемые «хорошие кредиты», взятые под покупку дома или автомобиля, не требовали создания специальных резервов. Столкнувшись с таким сложным и запутанным регулированием, банки вообще отказались выдавать кредиты, и экономика стала крениться в сторону рецессии. Рост денежных агрегатов замедлился. Чтобы вывести экономику из рецессии и достичь плановых показателей по денежным агрегатам (как велели монетаристские шаманы того времени), ФРС с 22 апреля увеличила эмиссию банкнот. В июле Федеральный резерв снял контроль над кредитованием, и рецессия отступила. Доллар снизился с $517 за унцию золота в апреле 1980 года до $673 за унцию в сентябре. В сентябре ФРС снова принялась ужесточать денежно-кредитную политику и придерживалась этого курса до середины 1982 года.

Одновременно со всеми этими событиями в Америке шла предвыборная кампания Рейгана. Рейган набросал программу развития экономики, известную как «розовый сценарий». Согласно этому сценарию, инфляция должна была замедлиться, а экономика — пережить подъем. Идея эта вызвала раздражение у тех американцев, которым нравственное чутье подсказывало, что за ошибки прошлого принято расплачиваться — либо выплачивая долги, либо согласившись с усилением государственного контроля, либо смирившись с такой ужасной рецессией, которая сможет «переломить хребет инфляции». Рейган придерживался иной точки зрения. Выгодный для экономики курс должен привести к ее росту, а не спаду, считал он. (Рейган был прав: хорошая экономическая политика почти сразу же дает плоды. Влияние очень хорошей политики порой чувствуется уже во время работы над законопроектом. Плохая экономическая политика сама себе служит наказанием.)

Если сократить госрасходы — предположительно на процент инфляции плюс еще на один процент, согласно плану Сэма Нанна, — ускоренный экономический рост позволит сбалансировать бюджет к 1984 году, утверждал Рейган. В поправке Нанна говорилось, что бюджет удастся сбалансировать уже в 1982 году Планы Рейгана сочли смелыми, но вполне выполнимыми — ввиду скорого понижения налогов, ужесточения бюджетной дисциплины и надежной денежной политики. В марте 1981 года, сразу после инаугурации Рейгана, две трети экономических аналитиков предрекли, что в 1984 году Америка получит сбалансированный бюджет[83]. Больше всех беспокоились саплай-сайдеры, которые одобряли задуманное новой администрацией снижение налогов, но боялись, что дефляция и навязанные ФРС высокие процентные ставки сведут на нет эффект от низких налогов и опять загонят страну в рецессию.

Работая над «розовым сценарием», Рейган лелеял одну мечту. С самого начала своей карьеры он был убежден, что для полного восстановления экономики Америке следует вернуться к золотому стандарту. Рейган намеревался включить это в свою предвыборную платформу. Во время первичных выборов в 1980 году, когда телевидение транслировало ролики с его выступлениями о дальнейшем развитии экономики, он записал речь с обещанием возвратиться к золотому стандарту, от которого отказались всего девять лет тому назад[84]. Опираясь на золотой стандарт, страна получила бы стабильную валюту, низкие процентные ставки и еще более стремительный подъем экономики, так как проблемы, вызванные плавающими курсами, исчезли бы.