– Почему? – ошеломленно спросил воин, чувствуя, что не может пошевелиться.

– А вот это правильный вопрос, - девушка криво усмехнулась. – Видишь ли, мне скучно и уже очень давно. А твои порывы меня забавляют. Это очень увлекательно – наблюдать за метаниями проклятой души, особенно, когда можно этим довести кое-кого до припадка ярости, добавить ему забот и заставить понервничать. Смотреть на него в таком состоянии настоящая потеха. К тому же меч принадлежит тебе, ты сполна рассчитался за обладание им, разве нет? Надеюсь, что не разочаруюсь в предстоящей игре.

– Я не собираюсь играть по твоим правилам! – выкрикнул Мо Юй. Злость, отступившая на короткое время, вернулась с удвоенной силой.

– А придется, иначе я отдам меч Циню и с удовольствием понаблюдаю, как вы режете друг друга за право обладания божественным артефактом. Или ты думаешь, что император уступит его тебе? Или сомневаешься, что он решится поднять руку на друга детства? Или прибегнуть к иным способам, которые, несомненно, приведут к твоей скоропостижной смерти. Императора это вполне бы устроило. Или это тоже вызывает у тебя сомнения, смертный?

Нет, он не сомневался, что будет именно так, как говорит эта девчонка.

– Кто ты? – прорычал он, сверля яростным взглядом эфемерное существо.

– А то ты не понял? Неужели я ошиблась в тебе, воин? Все вы, люди, одинаковы. Даже зная ответы, сомневаетесь в них. Пытаетесь постичь истину, но остаетесь слепыми и глухими, даже когда она вам является. Что даст тебе знание? Ничего. Лишь больше запутает. А то и напугает. Истина – она ведь многолика, что для одного – правда, для другого – небылица. Бедный, наивный Мо Юй…

Она поднялась и бережно положила клинок на кровать. На одно лишь мгновение воин заметил во взгляде странных черных глаз сожаление, но эта эмоция довольно быстро погасла, уступив место равнодушию.

– Удачи, - бросив на воина насмешливый взгляд, она изобразила шутовской поклон. – Скоро увидимся. Только больше не теряй артефакт, я же могу и передумать с выбором своего фаворита. Женщины так непостоянны… Но ты и сам это знаешь. Теперь знаешь.

Незнакомка звонко рассмеялась. Задорный смех стих лишь когда в комнату ворвался песчаный вихрь, закружился вокруг беловолосой девушки, размывая очертания и без того хрупкой фигуры. Казалось, что вихрь стирает образ эфемерного существа из реальности, как вьюга, заметает следы путника свежим снегом. Когда стихия скрылась за окном, Мо Юй понял, что находится в покоях абсолютно один, если бы не Лу Сян, храп которого быстро нарушил иллюзию уединения. Девчонка бесследно исчезла, меч же так и остался лежать на его кровати, тускло поблескивая в сумрачном помещении. Все еще не веря в произошедшее, былой главнокомандующий приблизился к нему и дотронулся до рукояти. Клинок вспыхнул белым светом, будто обладал разумом и приветствовал истинного хозяина после долгой разлуки. Теперь ничего здесь воина не удерживало и ничто не препятствовало долгожданной мести.

Меч лежал в его руке так, словно никогда и не был украден. Мо Юй смотрел на острые грани и ловил себя на мысли, что не хочет знать каким образом странная ночная гостья отобрала меч у Тени. Мужчина был зол на воровку, но теперь это уже не имело смысла, меч вернулся.

– Надеюсь, она все-таки жива, - одними губами произнес он. – Она совершила ошибку, но эта ошибка не стоит ее жизни. Пусть лучше с ней все будет хорошо, пусть все у нее сложится лучше, чем у меня.

Мо Юй спрятал клинок в ножны и растянулся на кровати. Гнетущая пустота внутри, разочарование в том, что было некогда важно, не давали ему покоя. И спасительными для него стали мысли именно о неудавшейся воровке, о ее судьбе. К ней он не был привязан раньше, он не знал ее до пробуждения, так уж вышло, что теперь вся его жизнь разделилась на «до» и «после». И эти части были совершенно разными, не сопоставимыми. Воспоминания прошлой жизни причиняли боль, а в новой он знал лишь Тень, Цен Цана и низшего духа. Думать о Лу Сяне не было нужды, разгадывать загадки темного на сон грядущий, тоже не хотелось, так что оставалась лишь девушка, спасшая его из оков ледяного сна. В попытках заполнить чем-то свои мысли, он забылся тревожным сном.

***

Прежде чем за окном занялся рассвет, воин покинул дворец вместе с низшим духом, решив ни с кем не прощаться. Да и зачем? Отныне он стал для самых близких ненужным и чужим. В Арателе его больше никто не ждал. Да и ждал ли раньше? В этом воин сомневался.

Он подгонял коня, стремясь быстрее покинуть пределы империи, чтобы не вернуться и не прикончить Циня. Хорошо укоренившись, в душе росла ненависть - черная и непомерная. Разум отказывал принимать предательство единственного друга, скорее воспринимал продолжением старого кошмара. Злость внутри главнокомандующего клокотала, искала выход, но он, скрепя зубами, все-таки сдерживался, даже не смотря на то, что делать это было сложно. Теперь воин отчетливо понимал, что его друга просто душила зависть. Он всегда завидовал ему, всегда хотел занять место Мо Юя.

Отъехав вместе с Лу Сяном на приличное расстояние от столицы, мужчина обернулся и в последний раз взглянул на императорский дворец. Словно отдавая последнюю дань великому герою, утреннюю тишину нарушил пронзительный звук труб, возвещающий о начале нового дня.

Наконец лошади завернули за холмистую гряду, ведущую к царству Фан Фен Бея. На душе было тоскливо. Подул сильный ветер, поднялась дорожная пыль, безжалостно слепя путников. Мо Юй протер глаза и увидел преградившего им путь Цен Цана.

– Не успел соскучиться, вояка? Насладился пейзажами родного города и теплой встречей старых друзей? Сдается мне, насладился, – криво усмехнулся тот и, указывая на низшего духа, добавил. – О, смотрю ты себе питомца завел? Это чтоб веселее в дороге было?

***

От края до края раскинулась безжизненная степь, а впереди огромной змеей, распластавшей на согретом полуденным солнце камне все кольца своего огромного тела, вилась нескончаемая дорога. Ветер остервенело трепал траву, гнал по небу тяжелые серые облака, едва различимое дневное тепло безвозвратно пропадало в утреннем полумраке. Сколько пришлось отшагать миль, прежде чем она добралась до столицы, я не знала.