– Я буду скучать по тебе. Наверное, больше всех прочих. – Рэдо медленно похлопал длинными ресницами.

Одет он был по случаю. Красная роба, подпоясанная золотом и черные матовые сапоги с юсдисфальским национальным узором.

Крау приобнял его за плечо:

– А я скучать не буду. Потому что… ты всегда будешь в моем сердце. Особенно теперь, когда ты разделил со мной этот вечер.

Рэдо улыбнулся – он редко себе это позволял. Всегда строил из себя серьезного подданного короны.

– Если когда-нибудь возьмусь за перо не только для того, чтобы подписать кучу указов… обязательно изложу историю нашего знакомства. Такие истории должны быть записаны, знаешь ли.

– Ха, самому тошно, что не сделал этого.

– Пройдемся?

– Сразу за тобой.

Они шли вдоль берега, мимо людей, мимо судов. Прохладный бриз обветривал губы. Морской запах пробирал до мурашек.

– Я подготовил все нужные документы. Тебе осталось только поставить свои печати… Не жалеешь? Вернее… жалеть, наверное, стоило бы мне. Прости, что подобрал тебе такую ужасную супругу.

– Все в порядке. Недавно я понял, что она не так уж и плоха. Просто мы разные. Мне даже пришла мысль, что если мы будем смотреть на один и тот же мазок на холсте, то если я с уверенностью скажу, что это красный, она увидит в нем отчетливо желтый. Такое бывает и это… не повод для вражды. Я правда жалею, но только о том, что некоторые вещи приходят ко мне слишком поздно.

– Но ведь так же и в этом случае! Я имею ввиду башню.

– Нет. С Кафиниумом все было предрешено. Это ясно, как солнце, всегда восходящее утром.

– На моей памяти все же был день, когда оно не взошло. Кажется, это наши академики называли затмением.

Крау рассмеялся.

– Знаешь, что я вспомнил? Незадолго до последней битвы с Шорданом. Той, что при Орилее. Он посчитал затмение дурным знаком, а потому не повел войска на наши в край ослабшие силы. Этого времени нам хватило, чтобы подготовиться к осаде. А ведь сейчас бы над Подиумом Юсдисфала развивался бы другой флаг…

– Чудеса случаются. – Рэдо остановился и сел на валун, намертво вросший в песок. – И в одно такое чудо мне очень хочется верить. Чтобы вернулся ты спустя много лет, пошли бы мы так же вдоль берега, а ты рассказал бы мне, где скитался, чего нового увидел… как любил и прощал. Как только ты умеешь любить и прощать людей.

Я сел рядом.

– Кто знает, Рэдо? Кто знает.
– Крау протянул огрубевшие за годы руки к закату, - Но я бы тоже хотел вернуться. Однажды.

***

Мартин нервно держалась за бокал красного. Обнаженная она сидела на окне, даже не думая о чувстве стыда. Рьяма довольно постанывала в объятиях Крау. Представлять ее стоило, как кошку, напавшую на пригретое для нее местечко.

– Если ты внезапно вернешься, даже не думай о том, что для тебя найдется потом место. – Мартин бросила клубок слов в шелковую постель.

– Брось, Марти. Это же так романтично! Разве ты сама не предлагала недавно отправиться в путешествие?

Мартин позволила себе совершенно не женственный плевок в окно:

– Дура, ты хоть что-нибудь знаешь о Кафиниуме?

Рьяма захихикала и укралась одеялом.

Крау смотрел в потолок, и даже покрытая лаком древесина казалась ему искусством. Ведь надо же было богу задумать все эти предметы, окружающие его, и сделать их такими красивыми!

– Никогда не думал, что ты хочешь путешествовать. – пьяный язык Крау кое-как выдавил из себя слова.

Мартин хмыкнула и отвернулась:

– Ты, наверное, считаешь нас совсем падшими.

– Да, но зачастую на самое дно опускаются те, кто больше всех мечтает.

– Ха-ха-ха, Крау! – Рьяма шлепнула Крау по груди. – Да, мы мечтательницы. Я вот мечтаю о куче денег. А ты, Марти?

– О куче денег.

– А я мечтаю о бесконечной бутылке вина. – Крау схватил воображаемую бутыль и наклонил ее, чтобы отпить.

– Осторожно, всю кровать зальешь! Хи-хи-хи!

Крау защекотал ее, и Рьяма вся в судорогах свалилась с кровати.

Примерно в этот момент в дверь постучали.

– Пошли вон! – рявкнула Мартин и бросила бокал в дверь. Тот разлетелся на кусочки.

Постучали вновь. Крау схватил случайные свои вещи и неаккуратно напялил их.

– Не стоит. – сказал он, когда Мартин решила открыть дверь, но это ее не остановило.

Паршивое настроение часто приводит к проблемам. Замок провернулся дважды и дверь с треском распахнулась.

Доу Робертс свалил Мартин хлестким ударом по щеке. Налитые кровью глаза уставились на Крау, как на добычу.