Нина застала меня уже немного успокоившейся и взявшей себя в руки.

— Привет, Лили, — она стащила с себя одежду и натянула пижаму, а потом без сил упала на кровать. — Как сегодня прошёл твой день? По мне будто трактором проехали. Устала — жуть. Ещё и руку обварила, когда суп переставляла с печи на раздатку.

— Покажи.

— Да почти не болит, — Нина протянула мне руку. — Я сразу в холодную воду опустила, но потом жгло, правда.

На тыльной стороне кисти у неё краснел ожог. Небольшой и без волдыря, но в работе мог ей досаждать.

— У меня как раз мазь с собой в походной аптечке есть.

Я достала свою мобильную аптечку, с которой почти не расставалась, вытащила заживляющую мазь и нанесла Нине на ожог, а потом замотала бинтом.

— Завтра должно уже полегче быть. А дня через три совсем забудешь.

— Эх, вот бы нам лекарства как у них, — посетовала Нина. — Я слышала, что “вампиры” могут такой ожог вылечить за пять минут. Даже за одну. Их медицинская наука ушла далеко вперёд нашей.

— Может и так, — я неопределённо пожала плечами. — Но, боюсь, если к ним попасть, не лечением они заниматься будут.

Нина смутилась и села на кровати.

— Прости, Лил, — посмотрела с сожалением.

— За что? — я удивлённо обернулась к ней, укладывая обратно в сумку лекарство.

— За то, что напомнила. Тебе и так несладко пришлось в Программе.

— Ничего, Нин, — я пожала плечами. — Всё уже позади.

— Да, — она потянулась и обняла меня. — Давай спать.

Мы выключили свет в отсеке и улеглись в кровати.

— Знаешь, — тихо позвала Нина со своей нижней койки. — В столовой слышала — разное болтают. Кто-то говорил, что в плену у нас не просто “вампир”, а их важная шишка.

— И что нам это даёт? — я ответила не сразу. Врать не любила, но и говорить Нине, что я знаю, кто у нас в плену, и что это тот самый кроктарианец, для которого я и была источником, не стоило.

— Как что? — оживилась она. — Он может знать куда больше остальных. Он важен для них.

— Да, а ещё его будут искать куда активнее, а если найдут, то месть их будет особенно жестокой.

Нина притихла. Наверное, о такой перспективе ей и не подумалось, а я прикусила язык. Не стоило её пугать, мы и так живём в мире кошмара и бесконечного страха.

— А я всё равно верю, что это к лучшему. Из него вытянут, что смогут, а потом убьют. Я от парней слышала.

По рукам побежала дрожь, а метка на шее тихонько заныла. Я натянула одеяло до самого носа и сжалась в клубок, пытаясь игнорировать эту пульсацию.

— Давай спать, Нина.

— Давай, — вздохнула она и через пару минут уже размеренно засопела.

Я же долго не могла уснуть, а потом и не заметила, как меня утащило в сон. Мне снова снились тёмные воды Кроктарса и тройная тень, что преследовала меня. А ещё я чувствовала его присутствие. Будто он был где-то рядом постоянно, но оставался невидимым. И дети. Сотни маленьких спящих кроктарианских детей в капсулах…

Утром мне нужно было идти на тренировку. Сил, признаться, на это не было. Но и выбора, собственно, тоже. Поэтому я соскребла себя с постели и поплелась умываться. Нину в постели я не обнаружила и почувствовала к ней признательность, что она ушла тихо и не стала будить меня.

Через полчаса я была в зале. Том уже ждал меня.

— Привет, Лили, как утро? — он широко и искренне улыбнулся.

— Как-то так, — я не удержалась от зевка, едва успев прикрыть его рукой.

— О-о-о, — протянул он, ухмыльнувшись. — Будем разгонять. Давай, пару кругов для разогрева и на маты.

Говорят, физическая активность позволяет разгрузить голову и освободиться от тревожащих мыслей. Только ложь это всё. Тело занято своим, а голова по-прежнему продолжает переваривать произошедшее.

А когда перешли к рукопашному, то и вовсе стали происходить странные вещи. Едва мы с Томом начинали делать упражнение, сзади шеи у меня простреливало. Сначала слабо, а потом сильнее. Это происходило каждый раз, когда Том ко мне прикасался.

И меня это вдруг сильно разозлило. До такой степени, что я сделала то, чего делать, пожалуй, не стоило. Совсем не стоило. Но ведь я чётко пояснила — я сама буду решать! Сама выбирать! Никакая метка пары, или как там эта штуковина называется, мне не указ!

Когда Том, использовав очередной приём, перевернул меня на мат, то вдруг замолчал и завис, серьёзно посмотрев в глаза. Он был так близко, что я ощущала на коже его дыхание. Слишком близко…

И я… потянулась и прижалась губами к его губам.

Том сначала замер, застыл буквально на секунду, а потом его губы будто мягче стали и раздвинули мои. Захватили верхнюю и мягко потянули. Язык скользнул по моим зубам и осторожно, самым кончиком проник в мой рот.