— Хорошо, — я кивнула. — Но командор слишком слаб, думаю, он не сможет идти. У вас получится влить ему немного моей крови?

— Думаю, да. Я собирался взять немного у него, чтобы продолжить изучать. Моих образцов уже не осталось.

— Тогда берите, — я закатала повыше рукав, протягивая Ховарду свою руку.

Пока она набирал несколько шприцев моей крови, я даже не отвернулась. Было уже плевать. Я собиралась совершить предательство своей расы, своих друзей, своей семьи. Дины, Нины, Тома… Всех тех, чьих родных забрали кроктарианцы.

Я собиралась предать брата, который вступил на эту опасную дорогу борьбы из-за меня. Чтобы спасти меня!

Его я тоже собиралась предать. И знала, что он меня не простит.

Здравый смысл пытался оспорить моё решение, но уже не мог пробиться. Я уже приняла решение — я должна его спасти. Даже если мне придётся заплатить столь высокую цену.

— Нина? — я вошла в свой отсек и с удивлением и тревогой обнаружила соседку. Она лежала на кровати и читала книгу. — Я думала, ты сегодня дежуришь на выпечке хлеба.

— Печь обесточило, едва первую партию успели пропечь. Оставили тесто на опаре, теперь ждём, когда починят проводку и снова подключат печи. Утром сказали быть к четырём. Я пыталась уснуть, но никак не выходит, — вздохнула Нина и откинулась головой на подушку, накрыв лицо книгой. — Решила почитать, иногда это помогает мне уснуть.

Плохо, что Нина никак не могла уснуть. И для неё, конечно, плохо, и для меня. Потому что ей может показаться более чем странным, что я около полуночи, одетая в уличную одежду, куда-то решу пойти. А раскрывать ей правду я не хочу. Нина меня попросту не поймёт. А даже если и поймёт, то это втянет её в преступление. Не хочу кого-то заставлять лгать и тем более ставить под удар.

Натянув плотные штаны и футболку, я залезла на свою койку на второй этаж. Свернулась, поджав ноги и пытаясь унять нервную дрожь.

— Замёрзла? — спросила Нина, а я прикрыла глаза от досады. Она обратила внимание на мою одежду.

— Пижаму испачкала. Пришлось застирать, — солгала подруге, прикусив язык до боли.

— Ой, у меня уже совсем труха, а не пижама. Надо сходить к мадам Рид, недавно была вылазка на склад текстильной фабрики, может мне выделят кусок ткани, я бы сшила тогда и себе, и тебе.

— Спасибо тебе, Нин, — я улыбнулась, хоть она и не видела. Искренность Нины пробирала меня до нутра, и тем более становилось не по себе, что я ей тем же ответить не могла.

Я притихла. Лежала и не шевелилась в надежде, что Нина уснёт. Сердце билось где-то у самого горла, а дыхание от напряжения получалось прерывистым. А потом я поймала себя на том, что сама едва не уснула. Стала повторять про себя правила оказания первой помощи по пунктам в разных ситуациях, одновременно с этим делая сложные когнитивные упражнения пальцами. Это нагружало мозг, не давая ему отключиться.

Часы на руке тихо вздрогнули — было без четверти полночь.

Я осторожно свесила голову, чтобы убедиться, что Нина спит. В последние минут двадцать её дыхание было ровным и размеренным.

Она действительно спала. Тогда я аккуратно спустилась со второго этажа, стараясь не скрипнуть кроватью, натянула куртку, капюшон и тихо вышла.

В груди теснило и жгло от недостатка кислорода, дышать на полные лёгкие из-за переживаний не получалось. Рой мыслей в голове гудел, изобилуя предположениями разных сценариев, что может пойти не так.

Но я была полна решимости спасти командора. Не хотела больше раздумывать и анализировать. Не хотела задумываться о последствиях. Решение принято, остальное сейчас было неважным.

Стараясь идти тихо, я спустилась на третий пролёт, как и указал Ховард, и осторожно пошарила рукой за воздуховодом. Ключ уже лежал на месте, я сжала его в ладони и засунула в карман. Теперь нужно было вывести командора.

Взявшись за ручку комнаты, где его держали, я на секунду замерла и прикрыла глаза.

— Назад пути не будет, Лили, — прошептала сама себе. — Но и иначе ты поступить не можешь.

Ховард не ошибся, дверь действительно оказалась заперта не только на внешний затвор, но ещё и на ключ. Я вставила тот, что оставил мне доктор, и провернула два раза.

Замок открылся, и я с замиранием сердца вошла внутрь, в глубине души испытывая страх уже не увидеть командора внутри.

Но он был здесь. Снова подвешен за руки в центре, на полу небольшая лужица крови — накапало из разбитых губ. Те двое, что приходили кормить его перед казнью, кажется, здорово оторвались.